Глава 6

Я вырвалась из цепких лап прошлого. Моргнула. Смахнула слёзы. Всё будет хорошо. Теперь я не одна. Леся выслушает меня и поймёт. Я просто это знаю. Вместе мы справимся.

Моя подруга тихонько сидела напротив меня. Абсолютно неподвижно, словно каменное изваяние. Казалось, она даже затаила дыхание. Исходя из того, что она мне недавно рассказала, можно было понять, что послужило этому причиной. Вот оно, сопереживание, во всех смыслах этого слова. Надеюсь только, что я не доставлю ей особого дискомфорта, делясь своей болью. Одно обнадёживает – время и поддержка близких людей притупили мои страдания, сделали их более терпимыми. Может, мне даже удастся избавиться от всего этого…

– Ты успокоилась. – Леся произнесла это как утверждение. – Продолжишь, или тебе нужно ещё немного времени?

– Давай, что ли, поставим всё вариться, а я пока окончательно приду в себя и решусь на продолжение. – Мне удалось улыбнуться. Определённо, за этот месяц мне стало значительно легче.

Она кивнула. Уже через пару минут вся плита была заставлена разнокалиберными кастрюльками: в одной – варились яйца, в трёх других – закипала вода для варки креветок, тушек кальмаров и ещё какого-то незадачливого морского обитателя.

А я, между тем, выторговала у своей совести ещё одну чашечку глинтвейна и с удивлением прислушивалась к собственным ощущениям. Вроде бы, ничего необычного, а в то же время – мне удалось абстрагироваться от отвратительных ощущений, сопровождающих мои воспоминания о том дне, и взглянуть на события со стороны. Главное теперь – не переусердствовать, чтобы случайно не получилось "напиться и забыться".

Заметив, что Леся уже снова сидит за столом, выжидающе глядя на меня, я собрала всю свою волю в кулак и приступила к самой неприятной части рассказа.

Я стояла у витражного окна, облокотившись на балетный станок. Здесь многие залы были явно оборудованы для занятий танцами – в каждом по периметру располагались такие станки, а этажом ниже, там, где обычно проходят наши занятия – одна из стен была полностью зеркальной.

Я снова задумалась о нас с Вадимом. Люблю ли я его? Наверное, да. А почему тогда я задаю себе этот вопрос? А если нет, то почему мне так хорошо, когда он рядом?

Мои мысленные препирания были прерваны самым грубым образом: я ощутила чьё-то присутствие за спиной, а уже через какую-то долю мгновения перед моим лицом метнулась чья-то рука, зажимая мне рот.

Я даже испугаться не успела. Просто не ожидала, что со мной может что-то случиться. Это же я. Я же никак не могу оказаться в числе тех несчастных, про которых упоминают в сводках новостей. Потому что, это – я. Всё, что угодно, может произойти с кем угодно – но только не со мной. Я – умница, красавица, хожу на боевое самбо, могу за себя постоять… Наверное, где-то в глубине души все люди так считают…

Может, это кто-то из наших решил пошутить? Я начинала злиться. "Это не смешно! Отпусти меня, скотина! Вот я тебе сейчас дам!" – мысленно воскликнула я, поскольку закричать в голос не давала ладонь, зажимающая мне рот. Всё, на что я была способна – какое-то тихое, невнятное мычание.

А пока мои мысли метались, словно стая вспугнутых птиц, утекали драгоценные секунды, за которые я, возможно, и могла бы что-то предпринять. Вторая рука, обхватившая меня чуть ниже груди, заблокировала мои руки и увлекла меня в сторону от окна.

Почему-то только теперь до меня наконец-то дошло, что всё это как-то неправильно. А когда я по-настоящему испугалась и поняла, что это – не шутка и не дружеский розыгрыш, меня уже тащили за одну из колонн, в угловую нишу… Я попыталась несколько раз лягнуть противника, но стоит ли говорить, что моя нога всё время попадала в пустоту? Боже, да кто же это? Кто может быть достаточно силён, чтобы с лёгкостью меня поднять, и достаточно высок, чтобы мои ноги едва касались пола?

Когда я оказалась в нише, меня прижали лицом к стене. До сих пор иногда вижу во сне узоры розового ракушечника… Похоже, тот, кто меня сюда затащил, даже не запыхался. Его дыхание, которое я ощущала чуть выше своего правого уха, было ровным.

Меня сковал ужас. Что этот мужчина со мной сделает? Это был определённо мужчина, судя по силе сжимающих меня жилистых рук и приникшей к моей спине твёрдой груди. И ещё его запах… При других обстоятельствах этот запах показался бы мне приятным, но теперь он тоже мерещится мне во сне, добавляя правдоподобности сводящим меня с ума видениям…

Дыхание нападавшего щекотнуло кожу у меня за ухом. Затем я почувствовала, как что-то потёрлось об мою макушку, и услышала долгий вдох. Он зарылся лицом в мои волосы, рука, прижимающая меня к нему, напряглась. Я стояла, не шелохнувшись. Если жертва не будет дразнить хищника бешеным сопротивлением, может, он потеряет к ней интерес? Конечно, я тогда не думала об этом. Просто стояла и не могла заставить себя даже дёрнуться.

Что-то скользнуло по волосам к моему виску. "Тссс, я не сделаю тебе больно…" – прошептал он, касаясь губами моего уха. Меня накрыло второй волной страха, колени подкосились. Судя по голосу, это уже далеко не мальчик, скорее, взрослый мужчина. Последняя, самая отчаянная, самая безнадёжная надежда, что всё это – чья-то дикая выходка, испарилась.

В то время как я стояла в ступоре, застывшая от страха и не в силах пошевелиться, все мои чувства обострились, обрушивая на меня поток ненужной информации, которая никак не могла мне помочь.

Приглушённый шорох шин по асфальту, далёкий автомобильный гудок… еле уловимый запах то ли одеколона, то ли туалетной воды… твёрдые пуговицы, вдавливающиеся в мою левую лопатку… прохлада скользкой материи его рубашки на моём обнажённом плече и жар прижимающегося ко мне тела, ощутимый даже сквозь одежду…

Я всхлипнула. По щекам градом покатились слёзы. За что? Что со мной будет? Господи, помоги мне…

Он поймал моё ухо губами. Я вздрогнула. Его пальцы, не дающие мне закричать, поглаживали моё лицо, размазывая по нему слёзы. Меня била крупная дрожь, сотрясая всё тело. Пусть окажется так, что всё это мне снится… Но это была явь – моё непослушное тело в руках у какого-то…

"Тише, тише, не плачь…" – обжигая дыханием мою шею, шептал он. – "Прости меня…" Он приник к ямке у меня за ухом, потом неистово впился губами чуть ниже, в шею…

Моё тело настолько обмякло, что если бы оно не было прижато к стене, я бы сползла на пол. Я даже рук не смогла поднять, когда он ослабил хватку, и его ладонь скользнула к краю моей юбки. Умом я понимала, что сейчас можно попытаться вырваться, но не смогла перебороть слабость своей плоти, смирившейся с приговором и ожидающей действий палача.

Мои чувства претерпели какое-то неуловимое изменение. Сейчас я ощущала только полную апатию ко всему происходящему, а в голове была лишь странная звенящая пустота.

Его правая рука по-прежнему не позволяла мне даже пикнуть, а левая теперь блуждала по моему бедру. Он прижался ко мне ещё теснее, вклинивая колено между моих бёдер. Брюки из мягкой ткани и рубашка с длинным рукавом… в такую жару… Да кто же ты такой, мать твою?!

Его рука переместилась к моим трусикам, поглаживая сквозь них ту часть моего тела, которой никогда прежде не касалась рука мужчины… "Как глупо…" – успела подумать я, прежде чем его пальцы сдвинули последнюю преграду со своего пути.

Видимо, это послужило сигналом для моего подсознания. Если всё, что происходило до этого момента, я помню вплоть до мельчайших подробностей, то мои воспоминания о том, что было после, – всего лишь разрозненный набор отрывочных картинок. Как я благодарна своему организму за такую защитную реакцию…

…Я стояла, вжимаясь в стену, будто она была моей последней связью с этим миром. Казалось, если я приложу ещё немного усилий, то смогу раствориться в ней, избавив себя от необходимости участвовать в этом гнусном действе…

…Моя юбка оказалась задранной, а его бёдра – прижатыми сзади к моим. Он немного отстраняется, хозяйничающая между моих бёдер рука на несколько мгновений оставляет своё занятие…

Звук расстёгиваемой молнии.

Его рука ложится мне на низ живота. Слегка надавливает, продвигаясь дальше. Пытаясь высвободиться от неё, я подаюсь назад, но моя грудь всё так же прижата к стене, поэтому мне удаётся лишь немного прогнуться.

Он что-то шепчет мне, а я не могу разобрать слов из-за стучащей в ушах крови. И не хочу ничего слышать. И видеть. И ощущать…

Что-то влажное и горячее упруго ткнулось в мою ягодицу. Это же не… Я этого даже не видела ни разу…

"Я не хочу делать тебе больно… Доверься мне", – шепчет он мне прямо в ухо.

Вот, что ощущает обречённый человек, смирившийся со своей участью. НИЧЕГО. Пустоту. Страх, гнев, жалость к себе – всё это уходит, как только осознаёшь необратимость происходящего. Как только понимаешь, что ты не в силах ничего изменить, и что уже никто не сможет тебе помочь, все чувства и эмоции угасают.

Где-то на периферии моего сознания мелькнула даже не надежда, а слабый проблеск нездорового интереса: "А что, если у него ничего не получится?" Помню, наши девушки не раз обсуждали "трудности процесса" и то, как "плохо входит и ничего не выходит"… А потом меня окатило волной жара вперемежку с парализующим ужасом. Я вспомнила, как однажды в детстве, оставленная одна у телевизора, увидела выпуск криминальных новостей. Диктор, нервно сжимая в руках лист бумаги, рассказывала о жертвах какого-то маньяка, описывая их во всех подробностях. Все они погибли от внутренних кровоизлияний – из-за разрывов органов таза. Медленная и мучительная смерть. Тут же память услужливо напомнила мне об одном репортаже – о женщине, найденной в каком-то заброшенном здании. Она пролежала там почти сутки, изнасилованная, с вывернутыми через естественные отверстия организма внутренностями. Умерла она по приезду в больницу, не приходя в сознание. Смерть, порой, бывает гуманнее жизни…

Я дрожала, по щекам катились слёзы… Мой мучитель льнул к моему телу, а потом, плавно подавшись вперёд, оказался во мне.

…Перед глазами плясали чёрные точки. Шум в ушах нарастал. Боли я не чувствовала. Только гадливость.

…Лёгкое саднение и чужеродное движение внутри…

Из бесчувственного состояния меня вырвал визг тормозов. За ним последовал глухой удар и крики. На какое-то мгновение весь мир застыл, а потом моё тело взорвалось вспышкой чистой боли. Грохот в ушах перерос в рёв, а мельтешение перед глазами сменилось беспросветной чёрной пеленой.