* * *

Уже четверг. Завтра опять эта пытка… А сегодня у нас вместо экологии будет какая-то другая лекция, и читать её будет та самая Василенко – как её там? – Валентина Степановна? А, пофигу… Она зашла к нам во вторник и поставила перед фактом: всем явиться. Какая-то она не такая. Мне она сразу не понравилась, с первого взгляда.

Когда мы с Лесей вышли на платформу станции, подошёл встречный поезд. Оттуда вместе с толпой народу вывалилась Лариса и, заметив Лесю, начала размахивать руками и расталкивать всех подряд, пробираясь к нам. Блядина. Как меня бесит её постоянный щебет… "Русик то, Русик сё…" А в Универе… То так на парте перед ним разляжется, то эдак… В прошлую пятницу что-то втирала ему на перерыве, он так внимательно слушал её, а потом улыбнулся… Еле удержалась, чтобы не подойти к ней, не взять за волосы и не приложить разрисованной мордой об парту. Раз несколько.

Нет, вне Универа мне с ней рядом находиться противопоказано. Могу и не сдержаться.

Тут как раз очень кстати вспомнилось, что мама просила меня заплатить за телефон. А офис Телекома как раз неподалёку. Правда, не по пути…

Когда я озвучила свои планы, Леся замялась. Было видно, что она не хочет опаздывать. А времени оставалось впритык. Если будет очередь – опоздаю. Ну и что. Что эта мымра – Василенко которая – мне сделает? Нажалуется моему наставнику? Так он со мной не разговаривает, пусть эта жаба жалуется ему, сколько влезет. Интересно, а что будет? Что они могут мне сделать? Отчислить? Как по мне, так это был бы оптимальный вариант – я не могу находиться рядом с ним…

Чувствуя полную безнаказанность и то, что я в любом случае окажусь в выигрыше, я пошла всё-таки платить за телефон…

Двадцать восемь минут в очереди. Охренеть. Через четыре минуты начнётся собрание – или что там планировалось? И я явно туда не успеваю. Вот и славненько. Торопиться не буду…

Ох уж эти бабушки… Нет, я всё понимаю, но складывается такое нехорошее впечатление, что они специально тянут время… А потом, сидя у подъезда на лавочке, каждый вечер подбивают итоги и объявляют победителя, дольше всех задержавшегося на кассе…

Безнадёжно опоздав, я потихоньку, неспешно потопала по направлению к Универу.

Улица, по которой я брела, была непривычно пустынной. Всего две припаркованные машины – и те остались позади. Куда все подевались? В Телеком, что ли? Или за грань провалились?

Кстати, интересно, а как это делается? И вообще, почему нам ничего полезного – или хотя бы интересного – не показывают? Считают ,что мы сами должны до всего дойти?

Может, стоит прислушаться к своим ощущениям и найти участок с истончившейся гранью? А там уже что-нибудь придумаю…

Еле ощутимое изменение. О. Думаю, стоит попробовать тут…

Размышления – это, конечно, замечательно, но на деле всё оказалось как-то… никак. Это как если бы я пыталась представить себе ковырнадцатимерное пространство… Полная уверенность в том, что у меня получится – и никакого результата.

Ещё разок. Я представила себе преграду. Потом попыталась протиснуться сквозь неё… Нет. Ничего не выходит. С другой стороны, если подумать логически, то зачем представлять себе стену и ломиться сквозь неё, когда можно нарисовать себе воображаемую дверь?

Закрыв глаза, я представила себе дверь… Ну… И… Шагаем…

Я открыла глаза. Ничего не изменилось. Я стояла всё на той же улице. Наверное, со стороны выгляжу, как полная идиотка. Впрочем, а почему "как"? И стоило убивать на эту ерунду своё драгоценное время?

На город спускались сгущающиеся сумерки. Похолодало… Сейчас я ощущала пронзительный холод. Наверное, долго тут развлекаюсь, раз успела замёрзнуть.

Откуда-то появилось отвращение к себе. Никчёмная. Даже шагнуть за грань не могу. А сколько возомнила о себе… Демиург! Как гордо звучит… а на деле…

Так. Куда мне сейчас идти? Попытаться выйти к Универу напрямик, или  вернуться к метро, а оттуда – по привычному пути? К метро можно выйти по Лермонтовской. Но тогда придётся делать крюк, возвращаясь. Значит, пойду по параллельной улице. Всё равно выйду к Университету.

Завернув за угол, я остановилась. По моим прикидкам, здесь должен был быть проход – но никак не глухая стена. Я никогда раньше не бывала здесь… И прохожих нет… Спросить не у кого. Возвращаться не хотелось. Может, просто пойти дальше?

Сделав ещё пару шагов, я вдруг остановилась как вкопанная, будто натолкнувшись на невидимую стену. Колени подогнулись, ладони моментально вспотели. На меня обрушилась волна панического ужаса, липкого и обволакивающего... Животный страх вытеснял все остальные эмоции… В голове стучало лишь одно слово: "Беги!"

И я побежала. Точнее, давя тошноту, быстро зашагала вперёд на подкашивающихся ногах. "Уйти… как можно дальше…"

Далеко идти не пришлось – всего несколько шагов, и я снова смогла свободно дышать. Ничто не ломало мою волю. Быстро оглянувшись, я не увидела позади ничего необычного – только пустой тротуар…

Совсем с ума сошла. Возвращаться расхотелось окончательно. Пойдя дальше, буквально через пару десятков метров я заметила арку. Видимо, она мне и нужна.

Пройдя сквозь неё, я оказалась во внутреннем дворике – почти таком же, где мы любили сидеть, прогуливая пары. Но, в отличие от того, этот был проходным – впереди я заметила ещё одну арку. И, не долго думая, направилась к ней.

Я теперь просто обязана выйти на улицу Пушкина, не возвращаясь – чисто из спортивного интереса… И чтобы не возвращаться туда…

Старинные дома. Если их фасады когда никогда реставрировались, то задние стены выглядели не лучшим образом. Облупившаяся штукатурка, щербатые кирпичи…

Удивительно, но этот двор был совершенно пустым. Обычно в таких дворах обязательно найдётся пара-тройка лавочек, где старики обсуждают свои хворобы и последние сплетни… Или, хотя бы, несколько гаражей, украшенных содержательными – и не очень – надписями… И, конечно же, в любом таком дворе присутствует неизменная мусорка…

Но этот двор выглядел как-то неправильно. Слишком пустым. Голые стены – и ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Только убогая кирпичная пристройка справа... Это, наверное, вход в подвал…

Проходя мимо, я краем глаза уловила какое-то движение. Машинально повернула голову…

Сначала я не поняла, что именно вижу. Может, сказалась недостаточная освещённость… и густые тени, залёгшие у стен… Но что-то заставило меня остановиться. А уже мгновение спустя я нерешительно шагнула ближе, всматриваясь в игру теней.

Раскинув руки, прямо на земле лежал человек. А над ним склонился ребёнок. Его рваная одежда лохмотьями свисала с дистрофичного тела. Ему же, наверное, холодно… Мозг отказывался воспринимать увиденное.

Что здесь происходит? Может, человеку стало плохо? Может, им нужна помощь? Я нерешительно приблизилась к ним ещё на один шаг.

Тишину прорезал мокрый хлюпающий звук, сопровождающийся чавканьем. Я остановилась, волосы на затылке начали подниматься дыбом. Теперь, когда я присмотрелась … все мои чувства завопили о том, что нужно бежать. И как можно скорее.

То, что я приняла за ребёнка… Оно… Оно было худое… Кости, обтянутые лохмотьями серой пергаментной кожи. Это была не одежда. Это была его кожа… Новая волна липкого страха, порождающая тошноту…

В ноздри ударил сладковатый запах, показавшийся мне смутно знакомым. Я резко выдохнула.

Оно повернуло ко мне голову – глубокие тёмные провалы на месте глаз, впадинки носа. Рот, вымазанный чем-то тёмным… Содержимое моего желудка поднялось.

Окровавленные края щели-рта раздвинулись, обнажая зубы со свисающим с них тонким лоскутом чего-то… Пусть это окажется ткань, а не то, что мне показалось…

Рвотный позыв. И тут… Оно зашипело. Я попятилась. Медленно и стараясь не вдыхать слишком глубоко.

Оно встало – ростом мне до плеча, не выше. Я осторожно отступала, не сводя глаз с этого… этого. А оно не двигалось… пока… "Потом. Думать будешь потом…"

Я продолжала пятиться, а оно стояло, слегка покачиваясь… и вдруг снова зашипело.

Куда бежать? Обратно? Назад или вперёд?..

С той стороны, откуда я пришла, донёсся странный звук. Будто что-то тащили по земле… Какое-то шарканье… Затем к нему добавилось дребезжание. Я мельком взглянула туда. Никого. Ещё пара потерянных секунд… Но звуки теперь слышались отчётливее, явно приближаясь…

Паника вопила о необходимости бежать. Логика – если отбросить ту её составляющую, которая нашёптывала о том, что такого просто не может быть – велела сохранять спокойствие.

Стараясь не делать резкий движений, я боком, не выпуская из виду замершую на месте тварь, начала двигаться по направлению ко второй арке. Бред! Бред! Бред! Этого не может быть!

Дребезжание нарастало. Я резко дёрнулась, когда послышался клёкот. Самообладание покинуло меня… И я со всех ног бросилась к маячащей впереди арке…

За моей спиной дребезжащий звук достиг высокой ноты, резанув по ушам – и оборвался. Клёкота тоже не было слышно. Только шарканье. "Не оборачивайся!!!" Шипение…

Я пробежала арку – и выскочила в переулочек. Тихо… А уже через какое-то мгновение облегчение сменилось недоумением, а потом меня стал распирать истерический хохот.

Попалась, дура! Воздуха хронически не хватало.

…В классическую западню… Слева – тупик. А с другого конца переулка приближалось такое же, как и то…

Шарканье за спиной…

Я бросилась к стене тупика – может, удастся взобраться по ней. Когда-то давно – кажется, в прошлой жизни – я, наплевав на все запреты, лазила по гаражам и территории заброшенного завода…

Шипение.

Гладкая кирпичная кладка. Под ногами что-то захрустело. Опустив взгляд, я увидела какие-то желтоватые куски… осколки…

Кости.

Шипение резко оборвалось. Миг тишины – и послышалась трель. Я застыла на месте. Нашла в себе силы обернуться…

Одно было совсем близко. И… Оно… пело? Попятившись, я забилась в угол, глядя, как эти существа приближаются ко мне…

Новая трель, звучащая немного по-другому. Второе решило присоединиться к концерту? Победная песнь? Блядь…

Три метра… Шарканье в арке. Два… Я закрыла глаза. Меня трясло, вся моя суть превратилась в сплошное ожидание боли…

Они пели. И ничего не происходило. Сердце бешено колотилось в груди. Мучительное ожидание… Я сжалась в комок, прикрыв голову руками. Давайте уже…

Бешено стучащий в ушах пульс заглушал все остальные звуки. А потом до меня дошло, что "пение" прекратилось. Я продолжала сидеть, не в состоянии заставить себя открыть глаза.

И тут прямо передо мной раздался сухой хруст. Я вскрикнула, отпрянув назад – чтобы больно удариться спиной о кирпич. Но глаза так и не открыла, зажмурившись ещё плотнее.

– Не помешаю? – Донёсся до моего сознания приятный мужской голос.

Точно. Я всё поняла. Это сон…

Приоткрыв глаза – самую чуточку – я увидела перед собой чьи-то ноги в линялых джинсах… Чёрные блестящие туфли… Чёрная же кожаная куртка…

Я задрала голову. Мужчина. Коренастый. Широкоплечий. Выглядит просто огромным…

Но вполне по-человечески. Но что-то внутри меня буквально вопило об опасности. Меня снова начал душить приступ истерического смеха… потом его словно выключили.

Странная апатия. Я ещё раз взглянула на незнакомца – ни рогов, ни копыт… Уже неплохо. И клочья плоти изо рта не свисают – вообще замечательно. Тошнота…

Пытаясь заглушить неприятные ощущения в желудке, я попыталась рассмотреть лицо незнакомца. А он, в свою очередь, молча разглядывал меня, сжавшуюся у своих ног.

На вид ему было слегка за тридцать. Хотя, вполне могло оказаться и так, что на самом деле ему слегка за пятьдесят. Мужчина "неопределённого возраста"… Тяжёлая челюсть и довольно грубые черты лица… Пронзительно-чёрные глаза… Я бы не назвала его красавцем, но было в его внешности что-то притягательное… что-то… очень мужественное.

Была б я режиссёром какого-нибудь крутого боевика, то, не задумываясь, пригласила бы его на роль главного героя, уничтожающего всех и вся, рискнувших встать у него на пути, и в итоге спасающего весь мир и прекрасную незнакомку в придачу…

Замечтавшись, я вздрогнула, когда он снова заговорил.

– Испугалась? Не стоило. – Довольно доброжелательный голос. – Нельзя быть такой впечатлительной. Эти милашки – трупоеды. Живых они по возможности избегают. Истинная нежить, сама понимаешь… Прикосновение к ауре жалит их.

Кто? Что? Как?

– Эти… они… они гнались за мной.

– Гнались? – В его голосе прозвучало недоверие, граничащее с насмешкой. – Вряд ли. Возможно, ты просто показалась им интересной. А вообще – они очень общительные. Могут ходить за тобой хвостом часами – пока не отвлекутся на что-либо более интересное. На еду, например.

Меня сейчас вырвет. Сглотнув, я закашлялась. И не заметила, как оказался сидящим напротив меня – буквально на расстоянии вытянутой руки.

– Да уж, я заметила. Вот только желания общаться с ними у меня не возникло.

– Да ты что? Они же просто поедают плоть… – Кажется, он на самом деле не понимает, как пожирание трупов может вызывать бурю негативных эмоций. Меня передёрнуло. Желудок сжался, подступая комом к горлу.

– А кто это вообще были такие?

Он как-то странно посмотрел на меня.

– Ши-а.

– Кто?

– Ши-а. – По буквам произнёс он. – Пожиратели плоти, если тебе так понятней.

– Фу…

– Почему же сразу "фу"? Просто едят, ничего более. А ведь есть и те, кто любит мертвячину во всех смыслах этого слова. Слыхала о таких? – Странный он какой-то. И говорит странно. С акцентом, что ли? Кажется, я побледнела.

– Странная ты. – Он сделал ударение на последнем слове. – А что ты вообще здесь делаешь?

– Ну…

– Как ты сюда попала?

– Эээ… Оно само так получилось. Я… я не хотела. В смысле хотела…

– Очень интересно…

– А где я?

Смерив меня взглядом, он пожал плечами.

– Как любит выражаться нынешняя молодёжь – на "той стороне". Глубоко.

Не понимаю…

– Ты вообще понимаешь, где оказалась? – Он посмотрел на меня, как на умственно неполноценную. – Ты отдаёшь себе отчёт о своих действиях? Чему тебя вообще учили?

Я захлопала глазами.

– Ты училась? – С напором спросил он.

– Эээ… У нас были лекции…

Он подозрительно взглянул на меня.

– Ты на каком курсе?

– Я ещё не учусь. То есть… Подготовительные курсы.

Он задумчиво потёр подбородок.

– Хм… Интересно как. И что вам там рассказывают?

– Ну… – Всякую чушь. – Тёмные, светлые…

– Впечатляет?

– Да не очень… Ничего такого, чтобы…

И тогда он, видимо, решил восполнить пробелы в моих знаниях… или выдать альтернативную точку зрения, уж не знаю. Его краткий рассказ несколько перевернул моё представление об окружающем…

Тёмные… Те никогда не преминут заявить о собственной исключительности. Они упиваются своим "превосходством"… Себя называют не иначе как "сверхами". Люди для них – мусор, расходный материал…

Светлые… Те наоборот, ставят ценность человеческой жизни превыше всего… Ну, это я и так знала.

А потом он задал вопрос, поставивший меня в тупик:

– Скажи мне, пожалуйста, как ты думаешь – эти люди заслуживают жить?

И прямо у меня в голове замелькали образы…

…Вот какая-то старушка, тяжело опираясь на клюку, медленно идёт по улице. Ветер треплет седые пряди, выбившиеся из-под платка… Шаг, второй… Оступившись, пожилая женщина теряет равновесие и падает на тротуар… Сухенькая рука, изрытая морщинами, шарит по асфальту, нащупывая клюку… Из-под авоськи растекается белая лужа… Безмолвные слёзы катятся по морщинистому лицу… А люди всё проходят и проходят мимо… Да какие же это люди! Животные… Кто-то ускоряет шаг, кто-то демонстративно смотрит в другую сторону или себя под ноги…

…Молодой мужчина стоит на остановке. Лоб в испарине. Судя по всему, там очень жарко. Его лицо становится обеспокоенным, он достаёт из портфеля газету пытается обмахиваться ей, как веером… Бледнеет… Газета выпадает из рук, разлетаясь на отдельные листы. Портфель шлёпается на землю… Глаза закатываются… Мужчина оседает вниз… Безразличные лица. Прохожие обходят упавшего по большой дуге. Где на заднем плане слышится отчётливое: "Пьянь!"

…Толпа пацанов, лет по двенадцать-четырнадцать, жгут бычками собаку. Животное визжит и вырывается, но малолетние изуверы цепко держат свою жертву… Потом один из них достаёт нож…

Я трясла головой, пытаясь прогнать образы.

– А вы… Вы тогда кто? – Я испугалась, услышав вместо своего голоса какой-то хрип.

Он недоумённо уставился на меня. Затем нахмурился. Его взгляд стал предельно сосредоточенным – казалось, он как рентген просвечивает меня. По коже побежали мурашки. Подобный взгляд я видела лишь раз – у нашего заведующего кафедрой, Леонида Васильевича, когда мы с Лесей пришли на День открытых дверей… Как давно это было…

– А ты не видишь моей ауры? – Этот странный мужчина нахмурился ещё сильнее. – Погоди… И у кого хватило мозгов отпустить тебя сюда?

Думаю, это был риторический вопрос…

– Что ты здесь забыла? Какой идиот научил тебя ходить сюда?

Ещё один риторический вопрос. Даже два.

– Чего молчишь?

– Вы поможете мне выбраться отсюда? – Казалось, мой вопрос сбил его с толку. Он призадумался на несколько мгновений.

– Если цена тебя устроит…

А у меня есть выбор? В любом случае, здесь и сейчас он может сделать со мной всё, что угодно. Сомневаюсь, что смогу ему помешать. А если даже и смогу, то где гарантия, что не вернутся мои милые друзья? Или ещё кто похуже… Меня передёрнуло.

– Выбор есть всегда… – Это он мне?

– Что?

– Ничего особенного – просто мысли вслух. Ты спрашивала про цену? Дай мне попробовать себя.

– Как? – Вырвалось у меня. Впрочем, похоже на то, что это уже не имеет значения. – Что мне делать?

– Какая сговорчивая девочка… И ты даже не спросишь, что я собираюсь сделать?

– А если я задам этот вопрос, что-то изменится?

– Нет. Хорошо, что ты это понимаешь. Теперь – расслабься. Сиди спокойно.

Я инстинктивно дёрнулась, когда контуры кистей его рук дрогнули и поплыли. Что за?.. Я сдавленно пискнула, когда до меня дошло, что именно я вижу: его изящные пальцы стали непропорционально длинными… и обзавелись ужасающими когтями.

– Тссс… Разве ты никогда не видела?..

Я помотала головой, не отрывая взгляда от этого жутковатого зрелища. Он что-то приглушённо произнёс на незнакомом языке. Судя по тону – ругнулся. Впрочем, я могу и ошибаться. Затем он хмыкнул.

– У вас это называют частичной трансформацией.

Я вздрогнула. Сейчас через полное безразличие ко всему начал просачиваться страх.

– Сиди спокойно. Дёрнешься – и я могу случайно поранить тебя.

Я с трудом сглотнула. И не смогла не отпрянуть, когда эта кошмарная конечность – язык не поворачивается назвать это "рукой" – потянулась к моей груди.

– Не смотри. – Я практически ощущала вибрацию его голоса. – Взгляни на меня. Посмотри мне в глаза.

Я повиновалась, чувствуя странную потребность выполнять все его… просьбы? Приказы?

– Расстегни… – Я послушно потянула бегунок змейки вниз. – Достаточно.

Потом я почувствовала прикосновение к шее – ворот моего свитера сдвинулся вниз, обнажив горло…

Новое прикосновение сопровождалось саднением. Неприятно, но почти не больно. Что он сделал? Или мне лучше не знать?..

Я не могла заставить себя опустить взгляд, а потому просто наблюдала за переменами выражений его лица. Сначала оно было сосредоточенным. Потом напряжение ушло… Даже складка между бровями разгладилась… Его ноздри раздулись, когда он потянул носом воздух. Прикрыл глаза…

Я упустила тот момент, когда его руки вернулись к своему первоначальному виду. Просто размытое движение – и он подносит окровавленный палец к губам… Я даже сначала не поняла, что эта кровь была моей… Эта догадка посетила меня чуть позже, когда саднение над ключицей переросло в легкую пульсацию… А он тем временем слизнул кровь со своего пальца… Его взгляд при этом был несколько расфокусированным – будто он всматривался куда-то внутрь себя.

Я просто ждала. Дыхание выровнялось, удары сердца отсчитывали секунды… В какой-то момент я осознала, что он снова с интересом разглядывает меня.

– Даже и не надеялся, что такой лакомый кусочек до сих пор никому не приглянулся. – Протянул он, а затем опять нахмурился. – Погоди, а твой учитель знает, что ты здесь?

Наваждение схлынуло. Я моргнула. Стоит ли упоминать, что ответом ему стало красноречивое молчание?

– У тебя мозгов в голове нет. – О, это я и без него знаю.

Он снова коснулся пальцами саднящего участка над ключицей – и на пару мгновений я ощутила лёгкое покалывание. Потом все необычные ощущения исчезли – как и не было.

– И ещё один момент – на будущее. Никогда не открывайся незнакомцам. Это может плачевно закончиться.

Кажется, убивать меня пока никто не собирается. Вдохновлённая этой мыслью, я достаточно осмелела, чтобы задать беспокоящий меня вопрос.

– Вы так непонятно сказали… Светлые, тёмные… Как-то неоднозначно получается, кто хороший, а кто – плохой…

– Когда-нибудь ты поймёшь, что в нашем мире – да и ни в каком другом – не существует ни чёрного, ни белого… Есть только полутона, оттенки серого.

Он неожиданно подался вперёд и… поцеловал меня в лоб.

– Пусть лучше это случится раньше, чем позже…

Он легко встал и протянул мне руку. Подняться было гораздо трудней, чем я предполагала. Такое ощущение, что я просидела здесь как минимум пару часов… Ещё несколько минут я молча переминалась на затёкших ногах, морщась от покалывания…

– Так… а как же добро и зло?

– А эти понятия субъективны, как никакие другие. – Я приготовилась выслушать ещё одну поучительную историю, но её не последовало.

И… Всё что ли?

– Что вы хотели этим сказать?

Он бесцеремонно схватил меня за руку.

– Времени нет. Объясняю один раз. Сосредоточься на своих ощущениях. И чётко представь, где ты хочешь оказаться. Главное – никаких эмоций. Сейчас я тебе помогу, но на будущее – не стоит сюда соваться. Тем более, одной.

– Подождите! Вы же не просто так меня здесь нашли? Как?

– Обычно, когда кто-то шагает за грань, это никак не ощущается другими. Даже когда кто-то достаточно сильный погружается в отражение довольно глубоко – как мы сейчас, это тоже практически не ощущается. Чем больше опыта, тем меньше возмущение, провоцируемое визитёром. С новичками всё иначе. Когда они шагают за грань… это можно сравнить с расходящимися по воде кругами. Больше опыта – меньше круги. А в твоём случае – такое ощущение, что кто-то бросил в воду не камень, а бомбу.

– Ааа…

– А теперь – не отвлекайся. Ты же не хочешь познакомиться здесь ещё с кем-нибудь, правда? – Я быстро-быстро закивала головой.

Он легонько потянул меня вперёд.

– Попробуй закрыть глаза, может быть, так будет проще…

Послушно закрыв глаза, я начала усердно, во всех подробностях представлять себе ту улицу, по которой мы обычно ходили от метро к Университету. Я настолько увлеклась, что заработала лёгкое головокружение. Видимо, придётся открыть глаза…

Я была одна. В темноте. Не успев испугаться, я увидела яркое пятно света и припаркованный под фонарём автомобиль. Я стою в арке… До меня доносятся гудки машин, обрывки разговоров… Я снова здесь!

На радостях я буквально выскочила из темноты арки. И почти сразу же налетела на какого-то мужчину… Машинально буркнула какое-то извинение… Сердце пропустило пару ударов, пока я поднимала голову и осознавала, что нос к носу столкнулась со своим наставником…

Немая сцена. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга. Казалось, он удивлён не меньше моего. Но в руки взял себя быстрее.

– Вы?!

– Я…

Он прищурился. Кажется, мне сейчас крепко влетит.

– Алиса… – Не знаю, что послужило причиной для обострения моего чутья, но почему-то я была совершенно уверена, что этот спокойный тон не сулит мне ничего хорошего.

– Как это понимать? Где вас носило? – Этот подчёркнуто вежливый, невозмутимый Руслан Андреевич теперь кричал на меня. – Окончательно соображалку отморозили?

Кажется, сейчас не лучшее время рассказывать… По крайней мере, он снова обратил на меня внимание…

К горлу подступил ком, а на щеках я вдруг ощутила горячие дорожки… Судорожно всхлипнув, я попыталась стереть их рукавом. Наверное, Руслан Андреевич принял мои слёзы на свой счёт, потому что его голос смягчился.

– Извините за всё, что я вам наговорил. Возможно, эти слова были слишком резкими. Но вполне заслуженными.

Плотину прорвало, слезы потекли ручьём. А он стоял передо мной, растерянный и абсолютно не понимающий, что происходит.

– Вас кто-то обидел? Где вы были? Отвечайте! – Никогда бы не подумала, что его могут пронять женские слёзы… "Остановись. Хватит!" Хорошо всегда иметь под рукой упаковку салфеток…

Пока я приводила в порядок лицо, он выжидающе смотрел на меня. Сказать правду?..

– Кажется, я попала… за грань.

– Вам кажется, или вы в этом уверены? – Похоже на то, что он опять чем-то раздражён…

– Уверена. Только… это всё было как-то неправильно. А ещё там были какие-то твари. И чей-то труп. И они жрали его… – Кажется, меня сейчас стошнит…

Он побледнел. Точно: я сплю…

– Алиса, лучше скажите мне, что вам это показалось… – Да что с ним сегодня такое?

Я отрицательно помотала головой.

– И как вам удалось выйти оттуда?