Мудрейшее
житейское наблюдение: не стоит ходить за чем-либо съедобным, пока испытываешь
чувство голода. Или же нужно ограничивать себя в средствах. А ещё лучше – и то
и другое одновременно.
К чему бишь это
я? Да к тому, что мы ввалились к Лесе домой с полными сумками всяческой
аппетитной снеди. В одной руке я торжественно несла огромный бисквитный торт,
украшенный взбитыми сливками, а в другой – пакет с ингредиентами для
"говядины по-французски" и салата из морепродуктов. У Леси тоже обе
руки были заняты. Мы с ней так разошлись, фантазируя, какие блюда будем
готовить, что теперь, судя по всему, первую половину этого дня безвылазно
проведём на кухне, нарезая четыре – если не пять – видов салатов и запекая в
духовке мясо. А остаток выходных уйдёт на то, чтобы всё это съесть.
Лесины родители
ещё вчера вечером уехали к своим каким-то то ли дальним родственникам, то ли
просто знакомым – на свадьбу их сына. Поскольку мероприятие это планировалось с
поистине грандиозным размахом, вернутся они не раньше завтрашнего вечера.
Свадьбы у нас в деревнях гулять любят и умеют.
Что касается
моих родителей, то они особо не возражали против моего предполагаемого
суточного отсутствия дома. Мама только очень настоятельно попросила, чтобы я
звонила ей время от времени и ставила в известность, как у нас дела. Признаться
честно, меня такая сговорчивость с её стороны даже несколько удивила –
учитывая, что нам с ней не так давно пришлось пережить. Более того, я была
почти уверенна, что она искренне рада такому развитию событий, ведь это
значило, что я наконец-то стала интересоваться жизнью и нашла подругу. Думаю, в
глубине души она уже отчаялась увидеть меня прежней.
За этот месяц
мне действительно стало лучше. Я постепенно находила в себе силы жить дальше, а
Леся всячески меня в этом поддерживала. Она ещё не знала, что именно и почему
со мной происходит, но как раз сегодня я решила посвятить её в эту тайну.
Сняв куртки и
разувшись, мы прошли на кухню и начали разбирать продукты. Прежде чем приступать
непосредственно к приготовлению всех запланированных блюд, мы единогласно
решили выпить чаю с тортом. Пока Леся ставила чайник, я раздумывала над тем, с
чего бы начать разговор и как бы потом перейти к тому, чем я хотела с ней
поделиться.
За месяц нашего,
в общем-то, тесного общения, мы ни разу не затрагивали болезненные для меня
темы. Леся никогда не задавала наводящих расспросов, да и вообще практически не
спрашивала ни о моём прошлом, ни о странностях моего поведения, хотя я
прекрасно видела, что она подмечает даже малейшие перепады моего настроения.
Пока я гадала,
что послужит началом для предстоящей, скажем прямо, не очень-то лёгкой беседы,
решение нашло меня само. Помешивая ложечкой в заварочном чайнике только что
залитые кипятком ароматные листья, Леся сама завела разговор.
– Алис, могу я
тебя кое о чём спросить? – В её тоне сквозила смесь понимания, сожаления и
хорошо сдерживаемого любопытства. – Если не хочешь говорить об этом, я всё
пойму и не обижусь, в конечном итоге, это – твоя жизнь…
Она замолкла,
видимо, подбирая слова. Я подняла глаза, и наши взгляды встретились. На её лице
было столько эмоций… но среди них особо выделялось сочувствие. Мне даже на
какое-то мгновение показалось, что она и так всё знает, и это ей не
безразлично, и она хочет мне помочь, но не знает как…
Я улыбнулась ей.
– Веришь, я как
раз сижу и думаю, с чего бы начать… Но мне нужно так много тебе рассказать – и
я даже не уверенна, что ты станешь слушать весь этот бред, ведь мне и самой
порой кажется, что этого не может быть… Но, даже не знаю…
– Не говори
глупостей. По-моему, ты – самый адекватный человек из всех, с кем мне
доводилось общаться. И если тебе что-то кажется бредом, это ещё не значит, что
так оно и есть.
– В последнее
время я почти уверена, что адекватность – не сильнейшая из моих сторон. –
Попыталась отшутиться я.
Теперь настала
её очередь улыбаться.
– Ладно, будем
считать, что тебе виднее.
Её лицо посерьёзнело.
– Я тебя вот о чём хотела спросить… Помнишь самый
первый день в школе? Когда мы все вместе домой шли?
Моё сердце глухо бухнуло по грудной клетке, а кровь
резко отхлынула от лица. Не знаю, что при этом отразилось в моих глазах – ужас,
отчаяние, или ещё что-то подобное, потому что Леся вдруг сникла, и начала
извиняться.
– Алис, прости меня. Я не хотела. Правда, не хотела
делать тебе больно. Извини меня. – В её глазах стояли слёзы, а моё отражение в
зеркальной дверце кухонного шкафа было белее мела.
Я глубоко вдохнула, раз, другой… и вскоре
почувствовала, что могу говорить.
– Ты здесь ни при чём. Просто, я не ожидала, что ты
так сходу спросишь… я даже не думала, что кто-то обратил тогда внимание… В
общем, слушай. Может, мой рассказ покажется тебе сбивчивым, или дурацким, или
надуманным, или ещё каким-то не таким. Не знаю. Но, пока могу сказать только
одно: этот раз не был первым. И я не знаю, почему это со мной происходит.
Я собралась с мыслями и начала излагать свою
сбивчивую, запутанную версию рассказа о событиях того дня.
– Помнишь, когда мы остановились, не доходя до
перехода? Кажется, ты хотела спросить именно про тот эпизод. Пожалуй, начну по
порядку…
Меня закружило в вихре нахлынувших воспоминаний.
***
Мне как раз объясняли, что, если от моего дома пойти
к школе напрямую через дворы, то можно выиграть минут пять-десять. Я только,
было, открыла рот, чтобы в очередной раз признаться в абсолютном незнании
нашего района – да и города в целом – когда меня застало врасплох то неприятное
чувство, от которого сердце словно сдавливалось ледяным обручем, по
позвоночнику пробегал парализующий разряд, а всё тело покрывалось "гусиной
кожей". Неприятненькое такое ощущёние.
Я споткнулась, останавливаясь. Мне просто необходимо
было успокоиться. Отдышаться, взять себя в руки. Боже, какой же я стала слабой!
По несколько раз на дню молю жизнь о передышке… С другой стороны, хороша же я
буду, стоя посреди тротуара в компании новоиспечённых знакомых, хватая ртом
воздух, словно выброшенная на берег рыба. Лучше могла быть только потеря
сознания – и такое со мной бывало. Среди бела дня, на ровном месте… А потом,
когда я приходила в себя, из глаз лились потоки слёз, а тело сотрясали рыдания.
"Сейчас же успокойся. На тебя люди смотрят, и
тебе ещё с ними жить". – Как ни странно, на этот раз такой сомнительный
аргумент помог мне справиться с собой. Я рассеянно огляделась по сторонам, будто
у меня была возможность увидеть причину этого внезапного приступа паники.
Вслед за мной остановились и остальные. Мы стояли
посреди широкой аллеи, отделённой от проезжей части зелёным насаждением. В это
время года, оно, естественно, зелёным не было, но как ещё можно назвать ряд
посаженных вдоль дороги деревьев?
Приблизительно в ста метрах от нас был пешеходный
переход. Обычная "зебра", пересекающая дорогу поперёк. Я поёжилась.
Никогда их не любила. Светофора нет, одни белые полоски. Идёшь, и думаешь – остановится
водитель или нет? Заметит тебя, или в облаках витает? Может, мне просто не
повезло, а может, я слишком впечатлительная, но после того, как прямо на моих
глазах какой-то мудак – я не ругаюсь, а просто называю вещи своими именами –
сбил насмерть девочку, идущую по такой же "зебре"… Всё. Хватит. Не
сейчас.
Мой взгляд снова и снова обращался к проезжей части,
хотя ничего особенного я в ней не замечала. Не очень оживлённая, но и не
пустынная. Обычная городская дорога, не претендующая на звание магистральной. И
всё же, когда я смотрела на неё, моё сердце сжималось сильнее. Совсем сбитая с
толку, я перевела глаза на ряд голых деревьев, и моё внимание привлёк какой-то
необычный сугроб между ними.
Я повнимательнее присмотрелась к странной куче снега
и обомлела – памятник?
Я прервала рассказ и обратилась к Лесе:
– Это же был памятник? – Я всё ещё была не в
состоянии принять результаты визуального анализа полученной картинки.
– Да.
– А что он там делает? – Никогда в жизни не видела
ничего подобного. – Это же не… могила?
– Нет, что ты, просто памятник. Могилы, они, знаешь
ли, на кладбищах. – Невесело улыбнулась Леся.
– А что делает тот памятник у дороги? Понимаешь, я
такое увидела впервые в жизни. Ещё и это мерзкое ощущение…
Леся объяснила мне, что во многих странах СНГ принято оставлять памятные
знаки возле мест трагической гибели людей. Многие приносят цветы или венки… а
некоторые родственники – ставят памятники своим почившим безвременно близким.
Видимо, там, где я выросла, это было не принято. Или, может, не так ярко
выражено, или я просто не обращала внимания, или не замечала… Не знаю. Так или
иначе, я была несколько шокирована и молча принимала к сведению полученную
информацию. А моё больное воображение услужливо рисовало мне различные картины
происшествий – одну другой краше.