С понедельника
начались суровые трудовые будни. С утра – занятия в школе, вечером – на
подготовительных курсах. Приходя домой, я просто валилась с ног. Сил не
оставалось ни на что – хорошо, хоть, домашних заданий пока не задавали.
Голова теперь
болела значительно реже – не знаю только, с чем это связано. Видимо, организм
начал постепенно приходить в норму. По крайней мере, последнее обследование
показало не только положительную динамику, но и почти полное восстановление…
На этой неделе я
ещё не пропустила не одной пары. Завтра – уже пятница. В общем-то, не очень
загруженный день: четыре урока в школе, а вот потом – то самое "Введение в
специальность", на котором я ещё ни разу не появлялась. Боязно как-то туда
идти, но, с другой стороны, Леся ведь предупредила преподавателя, что я якобы
болею… Да, и всё равно – рано или поздно придётся появиться. Пусть тогда уже
это случится раньше.
Сегодня вечером,
по пути с занятий, встретила соседа. Он поинтересовался, куда я пропала.
Свалила всё на учёбу. Клюнул. Звал заходить к ним хотя бы изредка. Ага,
обязательно. Кстати, насчёт плеера – тишина. И у кого я его взяла – по-прежнему
остаётся загадкой.
Утро пятницы
прошло как обычно – уроки, учителя, одноклассники… Рутина. А вот к обеду, придя
домой, я опять почувствовала зарождающуюся тревогу. Вот, гадство. Этого мне
только опять не хватало. Если первые два раза можно было назвать совпадением,
то теперь это, похоже, уже становится системой.
Я разозлилась.
Почему все остальные могут радоваться концу рабочей недели, строить планы на
выходные, пойти попить пивка с друзьями – как вариант… а я сижу и переживаю
непонятно из-за чего?..
Вызвонив Лесю, я
выудила из своего стола припрятанную там чекушку водки. Вот оно – быстрое и не
отличающееся оригинальностью решение проблемы. Если пить мелкими глотками –
интересный эффект получается…
К приходу
подруги я уже не совсем твёрдо стояла на ногах, зато меня больше совершенно
ничего не беспокоило. Уложив на треть опустошённую бутылку в сумочку, я была
готова идти…
На выходе из
метро хмель немного выветрился, и в моё проясняющееся сознание снова закралась
эта смутная тревога. Что меня так беспокоит? Может, это я сама себя так
накрутила? В таком случае, ответ очевиден: мне нужно снова расслабиться.
Я потянула
упирающуюся Лесю в полуподвальчик с вывеской "Продукты" – за эти пару
недель я неплохо изучила все местные магазинчики и цены в них. Отоварившись
литровой упаковкой грейпфрутового сока, мы пошли дальше.
На полпути к
Университету я свернула в арку – за ней раскинулся тихий дворик с парой удобных
лавочек, где всегда можно спокойно посидеть. Мы уже пару раз заседали здесь,
когда прогуливали.
– Опаздываем, –
тихо произнесла мне в спину подруга. Она не особо спешила идти за мной.
– Успеем, –
отмахнулась я.
Но меня ждало
разочарование – обе лавочки были заняты старушками. Остатки водки я влила в
себя на ходу, запивая соком. Выбросив опустевшую бутылку в урну при входе на
территорию Университета, я отдала пакет с соком Лесе.
– На пятнадцать
минут опаздываем, – прошипела в ответ она.
Всего-то?
Прокатит…
Ещё через
несколько минут мы, запыхавшись от быстрого шага и прыжков по лестнице через
две ступени, подходили к аудитории. Точнее, Леся шла, а я ползла за ней на
полусогнутых ногах, возмущаясь быстротой её передвижения. Куда она так
торопится? Мне к тому времени уже так похорошело, что я бы с удовольствием
вообще бы никуда не шла – упала бы на лавочку в коридоре, и всё. Ещё раз
взглянув на часы, Леся наградила меня осуждающим взглядом. Но промолчала.
Хорошая девочка, знает, когда бесполезно сотрясать воздух.
Мы остановились
возле аудитории. Тяжело вздохнув и одёрнув юбку, подруга постучалась в дверь,
приоткрывая её.
– Здравствуйте,
извините за опоздание, можно войти?
Видимо, ей
кивнули в ответ, потому что она вошла внутрь. Я же просто ввалилась за ней
следом, уставившись в пол и пытаясь вдоль стеночки прокрасться к ближайшему
проходу между партами.
– Стойте. – Мы
обе замерли, причём я чуть не налетела на подругу. Кто её просил так резко
останавливаться? Нехотя подняв голову, я медленно повернулась к лектору. Мой
взгляд скользнул по улыбающейся Ларе, развалившейся за первой партой, и
сфокусировался на сидящем за преподавательским столом мужчине…
В голове
моментально прояснилось. А внутри всё словно оборвалось, и сердце пустилось в
пляс. Не может этого быть! Я растерянно моргнула.
– Алеся,
проходите, присаживайтесь. А вы… – Тяжёлый, лишённый каких-либо эмоций взгляд
тёмных глаз переместился на меня, – не торопитесь так.
Мне не
померещилось. Я не могла обознаться. Но, Боже, как мне хотелось ошибиться! Я
всем сердцем желала, чтобы чей угодно, но только не его гнетущий взгляд
пригвоздил меня сейчас к месту… Мне пришлось опустить глаза – чтобы он не
увидел в них того, в чём я не решалась признаться даже самой себе… и чтобы из
них не брызнули предательские слёзы.
Какая же я дура! Сколько раз я представляла себе это
лицо без зеркальных солнцезащитных очков… Сколько раз я мечтала о встрече с
ним… Сколько ночей я провела, думая о нём… увидев его всего лишь раз, мельком,
уже не смогла забыть… А жизнь, подлюка, вон как всё вывернула. Вот он –
несменный объект моих эротических фантазий вот уже на протяжении трёх месяцев,
смотрит на меня, скривив губы в презрительной усмешке. Господи, пожалуйста,
сделай так, чтобы я сейчас очутилась где-нибудь как можно дальше отсюда… чтобы
всё это оказалось сном!
Я была настолько
потрясена, что с трудом вникала в смысл его слов. Нет, нет… не может этого
быть. Это, наверное, сон. Таких совпадений просто не бывает!
А он, тем временем, продолжал, как ни в чём не
бывало.
– А это, надо
понимать, Алиса Денисовна соизволила почтить нас своим появлением. Чем обязаны?
Чего он от меня
хочет? Как, чёрт его подери, он тут оказался? Я сплю?
Я подняла глаза,
но, встретившись с ним взглядом, сразу же их опустила. Не могу видеть это
пустое, отстранённое выражение лица и – хуже того, откровенную неприязнь…
– Я… – Думай,
думай! Но голова была предательски пуста – если не считать обрывков тех
образов, которые я рисовала себе, когда не могла уснуть. Дура!
– Только не
говорите, что не знали о том, что занятия идут уже третью неделю. Ваша подруга,
конечно, сообщила о вашей болезни, но выборочность ваших пропусков наводит на
определённые мысли.
– Я не…
– К слову, ваше
непосещение – равно, как и сегодняшнее опоздание – говорит о вашем неуважении
ко мне как к преподавателю. А то, как вы себя при этом ведёте, свидетельствует
о ваших дурных манерах.
Лара хихикнула,
подаваясь вперёд и наваливаясь грудью на стол. Будто от этого её второй размер
покажется больше, чем есть. Вот сучара! А вся группа уставилась на меня в
предвкушении. Я почувствовала, как лицо заливает краска. Блядство!
– Вы что-то
сказали? – Невозмутимо поинтересовался он. Ёб меня в душу, я что, произнесла
это вслух?!
– Извините, –
пискнула я и, круто развернувшись, выскочила в коридор.
Как только я
оказалась за дверью, силы покинули меня. Почему Леся не предупредила, ничего
мне не сказала? Хотя, откуда ей было знать…
Уши горели, как
в огне, сердце гулко бухало, будто пытаясь выскочить из груди. Почему так
больно? Почему это случилось именно со мной? Именно так?
Опершись рукой
на стену возле входа в аудиторию, я пыталась собраться. Колени предательски
подкашивались, отказываясь удерживать мой вес. Что теперь делать?
"…десять
минут на то, чтобы просмотреть содержание предыдущих лекций…" – вслед за
этими словами прямо за моей спиной раздался звук открываемой двери.
Не оглядываясь,
я бросилась к выходу с этого этажа кафедры. Мне было настолько стыдно, что я
даже не остановилась, когда мне показалось, что меня окликнули.
Выскочив на
лестницу, я сбежала вниз по ступеням и стояла теперь, тяжело дыша и пытаясь
сориентироваться, куда мне податься дальше.
Уши и щёки
теперь не просто горели – они пылали. Нужно где-то пересидеть, пока не
отпустит… Не хочу в таком виде никому показываться на глаза. А он… что я ему
сделала плохого? За что он так унизил меня перед всеми?
С лестницы
послышались шаги – кто-то сюда спускался. Быстро окинув взглядом холл, я
нырнула в дверной проём крошечной прихожей, расположенной перед входом в одну
из лекционных аудиторий – ещё во время экскурсии я обратила внимание на это
странное проходное помещение, напоминающее нишу, и всё никак не могла
додуматься, для чего оно там необходимо.
Здесь было
довольно темно. Когда глаза привыкли к полумраку, я рассмотрела две двери. Одна
вела непосредственно в саму аудиторию, а вторая – в какое-то подсобное
помещение, находящееся через стену от неё – судя по всему, как раз за доской.
Забившись в
самый дальний угол, я старалась немного успокоиться, абстрагироваться от
произошедшего несколько минут назад, но мысли предательски возвращались к этому
эпизоду, снова и снова прокручивая его во всех подробностях.
…Вот я
поворачиваюсь, машинально отмечая, что Лара опять кого-то клеит – сидит на
стуле в пол-оборота, закинув ногу за ногу, выставив их при этом в проход…
…Толстый
блокнот, лежащий на преподавательском столе, захлопывается с тихим шлепком,
заставившим меня вздрогнуть. Мой взгляд скользит по руке, отодвигающей в
сторону эту увесистую записную книжку в чёрном кожаном переплёте, затем на
мгновение останавливается на расстёгнутых манжетах рубашки, после чего
перемещается выше…
Встряхнув
головой, я прислушалась – звук шагов стих. Наверное, тот, кто спускался по
лестнице, уже ушёл, даже не подозревая о том, что тут от него кто-то прячется.
Ужас, и когда это я успела стать такой мнительной? Да ещё и с манией
преследования…
Я немного
расслабилась: подожду здесь пару минут, пока краска не сойдёт и сердце не
успокоится, и пойду… куда-нибудь. Куда мне теперь идти – не понятно.
Возвращаться на пару явно нет смысла…
Снова
послышались шаги. Теперь уже прямо возле входа в моё убежище. Я вжалась в
стену, судорожно соображая, как буду объяснять своё присутствие здесь. Кто-то
остановился прямо перед дверным проёмом, но не стал заходить внутрь. Выждав
пару секунд, я осторожно выглянула из своего угла…
На фоне тускло
освещённого коридора чётко вырисовывался тёмный мужской силуэт. Блядство!
И, словно в
ответ на мой мысленный возглас, раздались его слова.
– Алиса,
прекращайте это ребячество. Выходите оттуда.
– И не подумаю.
– Мне уже нечего терять. Помирать, так с музыкой.
– Алиса,
надеюсь, вы понимаете, что за такое ваше поведение мне следовало бы написать на
вас докладную записку на имя куратора подготовительных курсов от нашей кафедры
– это как минимум. Но, к счастью для вас, тратить своё время на написание
подобных документов, да ещё и адресованных самому себе, у меня нет совершенно
никакого желания. Так что – выходите оттуда, есть разговор.
– А мне и тут
хорошо. – Сейчас, разогналась и вышла, чтобы он увидел, в каком состоянии мои
щёки и уши. Кстати, заслуга этого мерзавца.
– Или вы
предпочитаете общаться исключительно в потёмках?
– С вами я бы
предпочла вообще никак не общаться.
– К сожалению,
это не возможно. Пока. Ладно, раз уж вы такая принципиальная, поговорим здесь.
Предупреждаю сразу – разговор будет не из приятных. – С этими словами он шагнул
ко мне.
Сердце
затрепетало, по телу разлилось приятное тепло. Блядство! Я готова наброситься
на него даже после всего, что он мне сделал! "Алиса, думай головой, а не
тем местом, где ноги сходятся… Ужас, ты же цивилизованная девушка, а не тупой
кусок озабоченной пиздятины! А он – мерзавец. Гад. Он тебя
унизил. Не надо так самозабвенно хотеть его трахнуть…"
Немного придя в
себя и кое-как включив мозг, я продолжила нападки:
– А вас не
смущает, что ваш выбор места для разговора с абитуриенткой немного странно
выглядит со стороны? – Меня этот аспект очень сильно смущал, но я изо всех сил
старалась следить за голосом, чтобы не дрожал или – ещё чего! – не звучал с
придыханием, а выражения и цвета моего лица он и так не увидит – темно.
– Не смущает. В
этом смысле, с моей репутацией всё в порядке – в отличие от вашей.
– Вы на что
намекаете?
– Не намекаю, а
говорю прямо: это вы – особа, которая позволяет себе заявляться на занятия в
нетрезвом виде – если вообще появляется, распивать спиртные напитки на территории
Университета и срывать лекции… Продолжать?
Откуда он всё
это знает? Кто ему рассказал? Ой, я и сейчас такая пьяная…
– Я… это… так
получилось…
– Не
оправдывайтесь.
– Я не
оправдываюсь. Ну, пришла… немного не трезвой.
– Это – не
единичный случай. И, уж точно, не первый раз. К вашему сведению, пьяная девушка
производит на окружающих отталкивающее впечатление. А курящая, вопреки
бытующему среди молодёжи мнению – совершенно непривлекательна. Тем более, в
таком юном возрасте.
– У меня были…
обстоятельства. – Я опять оправдываюсь?
– Допустим. И
что, это даёт вам право вести себя подобным образом?
– Ладно. Если вы
так на этом настаиваете, я признаю, что являюсь худшей слушательницей на всём
потоке. Зато меня, по крайней мере, не выгоняли с занятий.
– Кто-то переплюнул
вас? И кто же?
– А, с
математики выгнали двух девиц. – По правде говоря, я гордилась, что хоть в
чём-то не была худшей. Глупо, конечно, но для меня почему-то казалось важным,
чтобы он об этом узнал. Голова снова пошла кругом – уровень адреналина в крови
немного понизился, и алкоголь с новой силой ударил по мозгам…
– Александр
Петрович выгнал кого-то? Удивительно. И что же они сделали такого, что даже вас
затмили?
– Слишком
активно себя предлагали.
– Удивительно
слышать подобную формулировку от особы, не отличающейся разборчивостью…
На мгновение я
дара речи лишилась. Он только что назвал меня шалавой. Возможно – да, я
допускаю такую возможность – вполне заслуженно. Но как он об этом узнал?..
– Да как вы
смеете!.. – Отрицать всё. Лучшее средство защиты – нападение.
Его слова задели
меня за живое, лишив и без того шаткого душевного равновесия. Отлепившись от
стены, я теперь стояла прямо перед ним, пытаясь выразить все свои эмоции
жестами – потому что просто не знала, что говорить. А он с наигранно вежливым
выражением лица наблюдал за мной, видимо, в ожидании продолжения гневной
тирады.
Активная
жестикуляция никогда не была моей сильной стороной. Я покачнулась, едва не
уткнувшись лицом в его грудь. От такой близости меня обдало волной жара, а
мысли опять потекли во вполне определённом направлении, не имеющем никакого
отношения к учёбе и нравоучениям…
Он вскинул руку,
как мне показалось, собираясь придержать меня за локоть, но я отступила назад,
не давая ему прикоснуться к себе. Но, видимо, он и не собирался этого делать –
рука, плавно продолжив движение, легла на пояс его брюк. К слову, отлично
скроенных и шикарно на нём сидящих – это я даже в полутьме разобрала.
Уголки его рта
дрогнули. Казалось, он видит меня насквозь, и все мои мысленные метания только
забавляют его. Судя по всему, этому мерзавцу прекрасно известно, какое он
производит впечатление на женщин, и он этим бесстыдно пользуется.
– А вы скажите
мне, что я не прав, и я извинюсь. Вот только сказать вам нечего.
– Да что вы
вообще обо мне знаете? – А, главное, откуда?
– Достаточно,
чтобы составить о вас вполне определённое мнение.
– Да я никогда…
– Не напивались
в сомнительной компании?
– Эээ… – Крыть
было нечем. – Но это же не значит…
– А вы хорошо
помните всё, что происходило потом?
– Я ни с кем не…
– Вы так в этом
уверены? Может, вам что-нибудь напомнить? – Этот ехидный тон меня убивал. Вот
подонок. А что, если ему есть, что сказать?..
– Знаете что? Я
не понимаю, к чему вы ведёте этот разговор, и что вам вообще от меня нужно. Вам
что, заняться больше нечем, кроме как блюсти мою нравственность? Один раз
где-то что-то увидели, и уже считаете, что всё обо мне знаете? Если вы так
хорошо обо мне осведомлены – даже лучше меня самой, то, может, проясните для
меня некоторые моменты? Или, хотя бы, может, скажете, какая польза от вашей
осведомлённости? Или от вас лично? Вот, где вы, такой всезнающий, были, когда
меня избивал ногами пьяный отморозок?
Произнеся это, я
подняла взгляд, всматриваясь в его лицо и пытаясь разглядеть там хоть какие-то
отголоски эмоций. Всё то же замкнутое и непроницаемое выражение. Ему всё равно.
Зачем только я вообще ему это говорю? Но слова уже против воли вырывались из
моего рта.
– Что молчите,
сказать нечего? Или вас интересует только какие-то определённые аспекты моего
поведения? Если так, то жаль, что вас не было поблизости, когда мне ломали
жизнь. Думаю, вам бы это очень понравилось. Это же так здорово – когда кого-то так
унижают…
Он отдёрнулся как от пощёчины, на щеках заиграли
желваки. Или мне показалось в темноте? Кто меня вообще тянул за язык –
высказывать ему всё это? Я уже начала жалеть о сказанном…
– Алиса, идёмте
в преподавательскую. – Мне показалось, или его голос стал звучать немного…
мягче? Нет, глупости.
– Никуда я с
вами не пойду. И вообще, вас каким боком это всё касается? Вы-то вообще кто
такой?
– Руслан
Андреевич. Ваш личный наставник. К сожалению. Не скажу, что мне было приятно с
вами познакомиться…
