Ну, вот и приехали. Самое сложное еще впереди. Главное терпение. Встреча с родственниками - это необходимое испытание, которое нужно просто пережить. Нет, речь не идет об ахах-вздохах, свойственных таким мероприятиям. Это встреча непонимающих друг друга людей, которые волей судьбы оказались в кровном родстве.

К слову сказать, родственников у Светки было много. Даже слишком. Иногда она даже затруднялась вспомнить кто из них кто. Редко кого она могла назвать по имени, а тем более угадать степень родства с ними. Тем более что в этой области Светка явно была не сильна. Ну, скажите, разве запомнишь всех, если некоторых из них приходилось видеть только в раннем детстве, а то и вовсе на черно-белых фотографиях, в огромных количествах хранящихся в пузатых комодах и бабушкиных сундуках со столетней историей. Что они только не хранили в своих недрах на протяжении своей жизни. Но речь не об этом. Главное – фотографии. Незнакомые лица, старухи в цветастых платках, покойники в гробах, счастливые новобрачные в сельских клубах или просто портреты с дарственными надписями на оборотах, типа: «Кате от любящих сестры Дуси и зятя Петра». К величайшему Светкиному сожалению (по крайней мере, ей хотелось бы, чтобы в это верили любвеобильные родственники), она не помнила кто же такие эти Катя, Дуся и Петр. Логично предположить, что Дуся и Петр - муж и жена, вероятно, они и зафиксированы на фотографии, а Катя, видимо, сестра этой Дуси. Но вот чего Светка понять не могла, так это как фотография, адресованная некой Кате, оказалась в сундуке из-под приданного ее бабушки, которую зовут совершенно иначе.

- И вы хотите, чтобы я это все запомнила? Нет уж, избавьте!! – бубнила про себя Светка, нервно барабаня ногтями по дерматиновой обивке сиденья.

Светку успокаивало одно - ведь если она их не знает, так и они вряд ли захотят с ней пообщаться на тему типа «а как там такой-то» или «почему не пишешь?». Не пишет и все! Что за глупый вопрос?
Машина притормозила у калитки.

«Пути назад нет! Нет, можно, конечно, состроить из себя полную идиотку, которая ни за что на свете не выйдет из машины, пока ее не довезут до конечной цели данного путешествия без посещения тетки… Нет!!! Не хочу строить из себя идиотку еще большую, чем я есть на самом деле. Ну и потом… это было бы чистой воды свинством с моей стороны по отношению к дяде, который устал, которому с утра на работу часам этак к шести… Кем кем, а сволочью я себя точно не считаю… Все. Глубокий вздох и…» - Светка вылезла из машины под звучный раскат грома.

Уже предвидя речь, которая в идеале должна бы наставить на путь истинный, Светка двинулась к дому. Мысли в голове метались и спутывались, не успевая обрести внятную формулировку.

«На завтра для меня, видимо, уже запланировано около десятка визитов… И ведь сходу и не отмажешься... За яблоками, за сливами, отнести лекарства, ну и просто повидать захворавшую старушку… Нет, от последнего точно увильну… »
Все выглядело так, будто их не ждали. Двери закрыты, окна зашторены, в доме тишина. Впрочем, иначе и быть не могло. Тетка такая всегда. Конечно, все это можно списать на усталость, на то, что нужно рано вставать и прочее. Но надо знать тетку. Она всегда так хочет показать, что все городские жители - бессовестные бездельники и тунеядцы, которые отказывают покинутым родственникам в помощи, в то время как те трудятся на благо человечества и тех самых городских бездельников, не покладая рук от зари до зари. Мысль такова - надо тянуться к своим корням, а поскольку корни у Светкиной семьи в деревне, то и тянуться нужно именно туда. Светка тянулась! Из Москвы в деревню, а из деревни обратно в Москву. И так по замкнутому и оттого бесконечному кругу.

«Ндаааа! Нашла о чем думать в 3 часа ночи!!! Всёёёё! Завтра! Завтра! Завтра! Все проблемы завтра. А сейчас стоит попробовать попасть в дом и хоть немного поспать».

Тетка, обладая крайне чутким сном, проснулась сразу. Из дома послышался хриплый со сна голос:

- Кто?

«Интересно кого она кроме нас еще ждет?»

- Мы, - вполне доходчиво ответил дядя Ваня.

- Поздно как.

Дверь открылась - и на пороге показалась тетка. Слава небесам и всем святым заодно, слюнявые приветствия, к которым так склонна тетка, длились недолго. Может, дело было в крайне неподходящем для этого времени суток, а, может быть, ей просто хотелось как можно быстрее перейти к главному, а точнее к тому, что так и переполняло ее. И тетка перешла к гневной тираде. Ну, как же иначе?

- Не маленькая уже, а тебя все встречай. Сама будто не доедешь. Хоть бы о нас подумали - мы вам как извозчики. Отвези,… привези,… а сами приезжаете, как баре. Ноги помой. И спать. Ночь на дворе. Хоть бы о нас подумали бы. Дяде Ване завтра на работу рано. Мне вставать в четыре, корову доить. А вы: «Едет - встречайте». Мы тут, как ишаки вкалываем, а вы…

- Ты что опять взъелась, - вступился дядя Ваня. - Иди - спи.

- А ты мне не указывай, я племянницу родную год не видела.

- Год не видела и сразу упреки. Смотри - как повзрослела. Я ее даже с матерью спутал.

- Да уж, повзрослела. Тощая, аж ребра торчат. Освенцим. Ладно, спать пошли! Завтра, все разговоры… завтра.

«Вот это да! Бойко это у нее получилось. Меньше минуты прошло, а уже успела на меня ушат дерьма вылить! Или как бы это политературнее назвать? Жидких фекалий? Интересно, а они (ну фекалии) бывают жидкими? Или только закаменелыми? Так что-то я опять куда-то не в ту степь ушла… и, вообще, причем здесь степь? Ой, дура - я, дура! А это не лечится. Как там говорится? Пьяный проспится, дурак - никогда! Нет, что-то не то. Причем здесь пьяный? Ну что я сюда приперлась? Скучно мне жилось? Идиотизм - это самая страшная болезнь! Не литературно? А вот и неправда. Слово «идиот» и все производные от него вполне литературны, ведь назвал же Достоевский свой роман в честь одного идиота. Ладно, подумаю об этом завтра. Может все не так уж и плохо, как кажется на первый взгляд. В конце концов, это же ненадолго. По крайней мере, я на это очень сильно надеюсь. Все, спать. Да уж, заснешь тут!»

Проходя в комнату, Светка мельком посмотрела на себя в зеркало.

«И никакой не Освенцим…Ну, да, худенькая… да пусть она на себя в зеркало посмотрит! Лошадь! Нет, лошадь - слишком благородное животное, не могу я лошадку так оскорбить! Корова! Уже лучше! Бегемотиха! И за что я так взъелась на бедных представителей фауны? Ладно, потом найду подходящее сравнение. Главное сразу вычеркнуть из списка всех зверюшек. Даже змеи, те и то лучше! Хотя шипит она прямо как змея! Гарпия!»

Светка молчала! Как же хотелось все сказать… все! Светке казалось, что она котел, который вот-вот взорвется. Она где-то прочитала, что в таких случаях нужно думать о приятном, человек невольно улыбнется и тем самым выбьет скандалиста из колеи. Сначала она мечтала об океане. Ну, или, по крайней мере, о море. Да что там! Светка бы согласилась даже на озеро (лучше, конечно, горное). Но проблема в том, что как только она представляла себе любой из этих водоемов, ей сразу хотелось там тетку утопить. И Светка с садистским остервенением топила ее. Забавно, но тут все становилось еще хуже. Как же ей было жаль, что это просто фантазия… ну, просто до слез обидно. И она с утроенной силой продолжила искать подходящее тетке оскорбление. На этом поприще Светка тоже не особо преуспела, так как все ругательства казались слишком слабыми и блеклыми и, главное, никак не вмещали в себя всей Светкиной ненависти.

«Все таки я достойная представительница этого семейства… ну, как же я их всех ненавижу! Нет, не всех! Вот дядю Ваню я просто обожаю, причем с самого раннего детства». - Но справедливости ради стоит сказать, что это чуть ли не единственный экземпляр, своеобразное исключение, подтверждающее правило. – «Хотя нет, наверное, всех их я по-своему люблю… в глубине души… очень-очень глубоко. Пока не вспоминаю о них».