Аленка исподтишка наблюдала за стоявшим неподалеку Димкой. А он вполне ничего, пронеслось у нее в голове. Веселый, общительный, симпатичный… Даже более того! Красавчик можно сказать!

Высокий, худощавый шатен с выразительными голубыми глазами. Модная стрижка в стиле Backstreet boys выгодно подчеркивает мужественный подбородок и скулы. Одет тоже не как деревенщина, а со вкусом. Темно-синие джинсовые «трубы» и найковская толстовка. Взгляд уверенный и осмысленный. А главное, вот сейчас хоть он и выпил, но даже в сильном (судя по количеству поглощенного самогона) подпитии не вызывал отвращения, как большинство кругловских пацанов.

И только теперь Аленка поняла, что лето может сложиться не так катастрофично, как казалось еще пару часов назад.

Аленка с младшим братом Валькой чуть больше недели назад приехали в Кругловку на летние каникулы. И все это время девчонка яростно разрабатывала планы по досрочному возвращению домой в Питер.

Матери почему-то казалось, что подросткам нечего делать летом в большом городе и их надо непременно сплавить в сельскую местность. Под сельской местностью, конечно же, подразумевалась Кругловка, куда однажды давным-давно перебрался из благополучного и высококультурного Ленинграда материн брат, дядя Андрей. Аленке было сложно даже вообразить те «романтические» порывы, которые толкнули дядю на такой опрометчивый шаг. Но как бы то ни было дядя Андрей в Кругловке осел. Женился, завел большое хозяйство, двух коров, сыновей… тоже двоих. Старшего Серегу, и младшего Лешку.

С Лешкой все было просто. Веселый, симпатичный паренек с забавными кудряшками соломенного цвета. С ним они дружили с детства, тем более что были ровесниками. А с Серегой было гораздо сложнее. В детстве он был и для Аленки, и для Вальки просто старшим двоюродным братом. Шутка ли восемь и девять лет разница. А после того, как тот вернулся с Первой Чеченской Войны, оба стали его побаиваться. В первое лето, после его возвращения из армии, по обоюдному согласию родственников, Аленку с Валькой впервые не отправили на лето в Кругловку. Вот тогда Аленка воспринимала этот факт, как чудовищную неприятность и ярую несправедливость.

Что делать 12-летней девочке летом в опустевшем Питере. Все друзья разъехались кто куда, а они с Валькой остались. Краем уха слыша разговоры родителей, Аленка понимала, что виноват в их с братом испорченном лете, все тот же брат Серега… И в детской душе забурлила горькая обида на него.

Теперь же все иначе. Она выросла, у нее появилась своя личная жизнь, а ее как несмышленого ребенка отправляют подальше от всего самого интересного. И не на пару недель, а на целое лето.

А в Питере остаются все друзья и главное, в Питере остается он, Тимурчик. Они с Тимурчиком начали встречаться 3 месяца назад, когда стих промозглый мартовский ветер, почти стаял снег, а апрельское небо стало насыщенного голубого цвета. Начали встречаться, и все было хорошо. В конце учебного года стали строить совместные планы на лето. Как будут дружной молодой шумной компанией ходить по Питерским клубам, ездить купаться на Финский залив, а может быть даже вдвоем на недельку поедут к Тимурчиковой бабушке в Кингисепп.

А тут мать уперлась рогом: «Едешь в Кругловку. И точка!»

Не надо было говорить про совместную с Тимурчиком поездку к его бабушке до отъезда Вальки в Кругловку. Вот уехал бы он, а она осталась. И потом уже что-нибудь бы придумала по поводу поездки в Кингисепп. Нет же, ляпнула.

Кругловка встретила их с братом июньским зноем и гостеприимно накрытым в тени яблонь столом, по случаю их приезда. Собрались все родственники, а Аленка всё явственнее ощущая загубленное лето, сидела, мрачно ковыряясь вилкой в содержимом своей тарелки.

- Аленушка, а ты все фигуру бережешь, - добродушно усмехнулась тетя Надя.

- Боится, что кавалер разлюбит, - небрежно кинула мать.

Аленка резко вскочила, едва не опрокинув стул, и с отвращением взглянула на обеих женщин.

- Да как вы смеете? – голос дрожал от негодования. – Как ТЫ смеешь? – теперь она обращалась только к матери. – Сначала портишь мне лето, а может быть и ВСЮ ЖИЗНЬ, а после этого еще и издеваешься?.. При всех?

Мать неловко положила вилку рядом с тарелкой и перевела многозначительный взгляд на отца. За столом повиcло гнетущее молчание. Аленка, крепко сжала зубы, больше всего на свете боясь разрыдаться при всех этих людях, которым совершенно все равно и на ее любовь, и на ее судьбу. Которым СМЕШНО при одной только мысли, что в четырнадцать лет вообще возможна любовь! И как же она их всех ненавидела в этот момент. Ненавидела самозабвенно, иступленно, до самых кончиков ярко накрашенных ногтей и модно остриженной челки. Ненавидела только за то, что сейчас ей приходится видеть перед собой их недоумевающие лица, а не любимое лицо Тимурчика.

Из-за стола поднялся отец и, резко схватив дочь за предплечье, потянул к дому. Аленка не сопротивлялась, все усилия были направлены на то, чтобы не разрыдаться.

- Ты что себе позволяешь, соплячка? – гневно зашептал отец, и этот шепот звучал для нее громче всех иерихонских труб. Аленка сжала руки в кулаки, впившись ногтями себе в ладони.

- Нет, это что вы с матерью себе позволяете? – озлобленно выпалила она. – Кто вам дал право рушить мою жизнь?

- Кто? – также шепотом проговорил отец. – Мы родители твои, и именно это дает нам право… не рушить, а принимать за тебя ПРАВИЛЬНЫЕ решения!

- Я человек! А не ваша игрушка, и это уже дает МНЕ право самой устраивать свою жизнь!

- Много слов о праве, но ни одного об ОБЯЗАННОСТЯХ! Напомнить тебе твои ОБЯЗАННОСТИ?

Аленка яростно вырвалась из отцовской хватки и потерла то место, где еще секунду назад была его рука. На предплечье теперь скорее всего останется синяк.

- Старая песня, папочка, - едко пробормотала она, глядя на отца исподлобья. – Обязанности свои я выполняю. Хорошо учиться, в квартире убираться, по подворотням не колоться. Что еще? А прав, по вашему с матерью мнению, у меня и нет никаких… Так вот они ЕСТЬ! И мое право было остаться на лето в ПИТЕРЕ! НЕНАВИЖУ ВАС! – По щекам все таки потекли обидные слезы, голос сорвался на крик, и не дожидаясь продолжения нотации, Аленка рванула к старому сараю, за которым они в детстве играли с братьями. – НЕНАВИЖУ ВАС! – снова выкрикнула она, не оборачиваясь на отца.

Прошла неделя. Страсти поутихли. Аленка почти все время проводила с сестрой Маринкой. Точнее двоюродной сестрой двоюродного брата Лешки, но кому нужны эти сложности? И Аленка с Маринкой с детства привыкли считать себя сестрами. Они были одногодками и отлично ладили, особенно теперь, когда обе подросли и у них обеих появились парни. Общих тем теперь прибавилось.

Маринка уже больше года встречалась с Вереском и была в него до беспамятства влюблена. Аленка бы тоже в него влюбилась, если бы не женская, а заодно и сестринская солидарность. Парень и правда классный. Красавчик, весельчак! Но в его присутствии Аленка чувствовала себя третьей лишней, и тогда ее с утроенной мощью накрывала волна тошнотворного всепоглощающего одиночества.

Сегодняшний вечер сам по себе не предвещал ничего хорошего. Суббота, танцы в деревенском клубе, Маринка, постоянно обнимающаяся с Вереском… Сестра Вереска Оксанка, матершинник Сашка, братья Валька с Лешкой, куча пьяной молодежи в клубе… А она одна, без любимого Тимурчика. Вот если бы и он был здесь, то все происходящее показалось бы ей настоящим весельем. Но он не здесь, а в Питере.

И вдруг появляется новый Димка! Классный парень!

Она не без удовольствия заметила, как зачарованно он смотрел на ложбинку между ее грудями. Как оценивающе скользнул взглядом по ее округлым ягодицам, обтянутым коротенькими шортиками, по обнаженным ногам.

Встретившись с ним глазами, Аленка призывно и в то же время доброжелательно улыбнулась, обнажив ровные, немного мелковатые зубы. Ну что ж, а это неплохой способ справиться с унизительным одиночеством.

А потом все пошло само собой… Димка так ловко избавил ее от пьяного Стаса и после этого так и остался стоять рядом. Услужливо нажимал на рычаг колонки, чтобы она могла запить самогонку. Говорил комплименты. Чуть позже, когда они всей толпой двинулись в клуб и заиграл «Дым сигарет с ментолом», он пригласил ее танцевать. И по окончании дискотеки, так естественно, как будто иного и быть не могло, пошел провожать домой.

Они сидели на покосившейся лавочке, он рассказывал ей о своем лицее, о Волгограде, о друзьях. Она ему - о Питере и школе. А под конец, прощаясь, он шумно вдохнул в себя воздух и… поцеловал ее. По-настоящему… И она ответила тоже по-настоящему.