Утро принесло успокоение и твердую решимость отстоять свою
точку зрения. О чем Александра не замедлила сообщить Леночке - само
собой, более опытной в житейских вопросах.
- Просто он меня слабой считает и безвольной! - прекратив
на мгновение ожесточенно орудовать во рту зубной щеткой, крикнула она
через стену. Через секунду Леночка показалась в дверях ванной комнаты
и, оперевшись плечом о косяк, выжидательно взглянула на отражение
подруги в зеркале. Александра с дальнейшими откровениями не спешила,
продолжая старательно чистить зубы. - Это я вчера поняла, - наконец, сообщила она, закончив с
утренними гигиеническими процедурами. - Он ждал, что я безоговорочно
подчинюсь. Побегу вслед за ним. Соглашусь на все его условия, лишь бы
быть рядом. А я не побежала.
- Молодец.
- Он не желал ничего обсуждать, понимаешь? Вообще ничего. Потому что считал, что я в любом случае пойду на попятный.
- И что теперь? Развод и Берлинская стена посередине кровати?
Александра неопределенно повела плечами.
- Не думаю.
- То есть ты подчинишься его правилам? - нахмурилась Леночка.
- Нет, придумаю свои. - Александра лукаво ухмыльнулась и,
кокетливо перекинув русую косу через плечо, уступила подруге место у
зеркала. - Вот увидишь, он сам не сможет держаться в стороне. Рано или
поздно Алан пойдет на уступки. Просто ему нужно время.
Времени Алану потребовалось даже меньше, чем предполагала
Александра. Неделю он ходил мрачнее тучи, издали наблюдая да девушкой.
Выжидал момент, когда с чистой совестью сможет обрушить на нее
несомненно праведное негодование. Безуспешно.
Общение Александры с коллегами-аниматорами мужского пола
не выходило за рамки приятельских - никто на ее честь не покушался,
сама она никому ни тела, ни сердца не обещала, многозначительных
взглядов по сторонам не бросала, развратных поз не принимала,
романтических бесед не вела. Даже подвыпившие русские шахтеры не
изъявляли желания потискать симпатичную аниматоршу за выступающие части
тела. Разочарованию Алана не было предела. Предъявить что-то Александре
ему оказалось нечего. И инициированный им же разрыв, тот выбор, перед
которым он поставил девушку, все больше напоминал ему самодурство,
нелепую прихоть избалованного мальчишки. Замечая свои несомненные успехи на пути к примирению с
Аланом, Александра с утроенным энтузиазмом уходила в работу, снискав
себе среди туристов репутацию изобретательной и совершенно неутомимой
боевой подруги детей - будь то "пиратские плавания", "казачьи игрища"
или "индейские набеги".
Через неделю Алан сдался.
- Постой, - поймав девушку за руку, начал он.
Александра выразительно покосилась на крепко сжавшиеся вокруг ее предплечья пальцы.
- Ты решил наградить меня парой лишних синяков?
- Что?
- Хватку ослабь... вот что.
- Я поговорить хочу, - резко отдернув руку, продолжил он.
- Говори. Только быстро, мне некогда.
- Быстро же ты меня забыла.
- Забыла?
- Веселишься, носишься с этим выводком...
- Это моя работа, если ты не в курсе. Или, по-твоему, я
должна, плюнув на все, строить из себя великомученицу? Покорнейше
благодарю.
- Не ёрничай.
- Поздравляю, ты делаешь успехи в русском языке. Ладно, мне пора.
- Алекс! - Алан тихо выругался по-турецки и снова схватил
девушку за руку - на этот раз очень бережно, словно имел дело с хрупкой
фарфоровой статуэткой. - Я был не прав. Шурочка могла бы пуститься в пляс от восторга. Но
Александра лишь согласно кивнула в ответ на признание Алана -
несомненно, давшееся ему не так легко, как могло показаться со стороны.
- И это все, что ты можешь мне сказать?
- А что еще?
- Ну, например, что все понимаешь. Готова попробовать со мной снова. И что тоже была не права, в конце-то концов!
- Я? Не права? - недоуменно вскинула брови Александра. - В
чем же это? В том, что не позволила обращаться с собой, как с
бездуховной куклой? Без желаний, мыслей и воли? Ты это имеешь в виду!
Да иди ты к черту!
Девушка резко развернулась и, яростно чеканя шаг, направилась к детскому городку.
- Алекс! Ты не так поняла! - крикнул вслед Алан и тут же
сорвался с места, преградив ей дорогу. - Постой. Я ведь, правда,
раскаиваюсь в сказанном. Ну, хочешь, испытай меня как-нибудь...
Протанцуй весь вечер с Оззи, например...
- Шикарное испытание, - скривилась Александра. - Краш-тест со мной вместо манекена. Отлично придумал. Спасибо! Пропусти, а?
- Обещай подумать, - покорно отступая в сторону, попросил Алан и, поджав губы, заглянул девушке в глаза. - Договорились?
- Тут и договариваться не о чем. Я подумаю, когда увижу,
что ты действительно сделал для себя какие-то выводы. А пока думать не
о чем.
Александра гордилась собой, а Шурочка жалостливо
переминалась с ноги на ногу, надеясь, что столь решительная отповедь не
отобьет у Алана все симпатии раз и навсегда. Не отбила. Более того,
гонимый желанием загладить вину перед девушкой, он пошел на
беспрецедентные меры - обратился за помощью к Леночке. Кому как не ей
знать, каких геройств ждет от него Александра.
И снова находчивая и неутомимая ассистентка судьбы
взвалила на свои хрупкие плечи тяжкую миссию мирить влюбленных, проявив
при этом завидную изобретательность и даже коварство. - Ну, и как далеко ты готов пойти, чтобы она тебя простила? - скрестив руки на груди, насмешливо поинтересовалась она.
Алан замялся. Идти на край света вовсе не входило в его
планы. Да и зачем? Александры-то там - неведомо где - нет, она здесь -
совсем рядом. "Пока рядом, - вдруг осенило молодого человека. - А через
несколько месяцев уедет домой, в Россию". Достаточно ли это далеко? И
готов ли он, Алан, ради длинной русой косы и раскосых прозрачно зеленых
глаз Александры рвануть в снега к медведям, цыганам и матрешкам? Вопрос
на сто миллионов... не меньше. Нужно ли это самой Александре? Или она
намерена оставить из отношения здесь, в Турции?
Что ему, Алану, вообще известно об этой девушке? Что у нее
завораживающий, по-детски открытый взгляд, очаровательная улыбка и
прелестная ямочка на подбородке? А еще, что когда она волнуется,
непременно закидывает волосы на плечо. Улыбаясь, чуть прикусывает
нижнюю губу и очень трогательно трет указательным пальцем кончик носа в
моменты задумчивости... он не знает лишь самого главного - чем она
интересуется, что любит, о чем мечтает... В первый вечер на пирсе она повторила его слова о
каторге. Так искренне и отчего-то обреченно. И сама того не ведая, с
виртуозной точностью озвучила его собственные чувства. А потом
доверчиво вложила хрупкую ладошку в его руку и, не задавая лишних
вопросов, последовала за ним. Нравилось ли ей лететь со скоростью звука
в неизвестность, подставив лицо ветру? Или он, Алан, лишь по инерции
приписывал ей свои ощущения? Так же как и много раз потом... - Ты намекаешь на поездку к ней домой? - морща лоб,
наконец, спросил Алан, ненадолго вырвавшись из беспорядочного шквала
мыслей.
- Нууууу, - разочарованно протянула Леночка. - Пока нет. А
дальше вы уж сами решите территориальный вопрос. Сейчас меня интересует
совсем другое. Что такого особенного ты готов сделать для Шурки?...
эээ... в смысле Александры.
- Не знаю, в голову сплошная ерунда лезет.
- Ладно... Есть у меня одна идейка... - лукаво подмигнула Алану Леночка и потерла ладошки в предвкушении.
В душе Алана зародились неприятные подозрения. И на утро
выяснилось, что предчувствие его не обмануло. Но идти на попятный было
уже поздно. После завтрака Алан облачился в лимонно-желтый костюм
утенка и, усердно виляя объемным плюшевым задом, отправился набирать
команду юных дарований для участия в танцевальном спектакле. Как и
предполагала Леночка, появление столь колоритного персонажа не оставило
отдыхающих равнодушными. От желающих исполнить перед публикой танец
маленьких утят отбоя не было, особенно среди подвыпивших шахтеров. В итоге, по многочисленным просьбам трудящихся и
отдыхающих, мероприятие приобрело грандиозные масштабы, вылившись в
некое подобие концерта народной самодеятельности общеотельного
значения. Возрастной ценз не утратил свою актуальность лишь в отношении
коронного номера программы, ради которого все замышлялось. Подготовка шла полным ходом. Алан усиленно изучал
Александру - повадки, мимику, жесты. Пытался разглядеть за внешним
фасадом внутреннее убранство ее души. Придумывал тот мир, ради которого
девушка столь решительно отказалась от него, Алана. И снова ловил себя
на мысли, что подсознательно навязывает ей свои собственные интересы и
убеждения - свою любовь к скорости, свободе и уличным танцам. Даже
город Волгоград, откуда, как выяснилось, приехала Александра, он
воображает едва ли не точной копией Стамбула. Однажды вечером, после окончания репетиции, Алан не выдержал и окликнул девушку.
- Алекс, - поймав ее за запястье, начал он. - Прогуляемся?
Александра нерешительно оглянулась вокруг в поисках подруги, но Леночка ушла далеко вперед, что-то доказывая Оззи.
- Ладно, - пожала плечами Александра и направилась к пирсу.
И снова теперь уже убывающая луна проложила серебристую
дорожку по черной водной глади. Легкий морской бриз развевал турецкий
флаг, закрепленный высоко над пирсом. Тихо шептал прибой, набегая на
галечный берег. Александра молча стояла у канатного ограждения,
бездумно рассматривая испещренный кратерами лунный диск. Алан держался
чуть в стороне, не решаясь начать разговор. - Ты поговорить о чем-то хотел? - не оборачиваясь на молодого человека, прервала затянувшееся молчание Александра.
- Да... то есть не совсем. Да нет, хотел, конечно, - замялся Алан.
- Тогда говори, - заметив его нерешительность, усмехнулась Александра, не отрывая взгляда от небесного светила.
- Я хотел, чтобы на этот раз говорила ты.
- О чем же, например?
- О себе. Я ведь ничего о тебе не знаю по сути.
- Не слишком интересную тему ты выбрал, уж поверь мне на слово.
- Проверим? Расскажи о своем детстве.
Александра равнодушно пожала плечами.
- Хорошо, только потом не жалуйся на скуку, я ведь предупреждала.
И она вовсе не лукавила. Теперь уже, оглядываясь назад,
жизнь Шурочки казалась ей блеклой и совершенно не интересной. Можно
сочинить какую-то романтическую или даже авантюрную историю, только
ведь это не выход. Александра должна была стать для Алана настоящей, а
вовсе не выдуманной героиней приключенческого романа... А из "невыдуманного" в ее жизни был хутор близ
Песковатки, степь, бабушка, родители и старый колхозный сад, где растет
самая вкусная на свете черешня. О них-то и стала рассказывать девушка
Алану. А еще о заброшенной ферме, где среди битого кирпича на
прогнившем полу стоит массивный черный телефон - настоящий и даже не
сломанный, с доносящимися из трубки протяжными гудками. О МТМ за
высокими ржавыми воротами и о бюсте Ленина, высеченном на гранитной
стеле у въезда в колхоз, о том, как весной по пахоте деловито
расхаживают прилетевшие из теплых краев грачи, как в августе по степи
стелется седой ковыль. Вспомнила о хромом гусенке, которого выходила в
детстве, о старом лохматом псе на цепи, о корове Зорьке и о том, как
бабушка учила ее доить, о воробьях, гнездившихся под шиферной крышей
веранды, и о многом-многом другом...
А Алан внимательно слушал, время от времени улыбался и начинал что-то понимать.
- Скажи мне, тебе правда нравится гонять со мной на мотоцикле? - спросил он, когда рассказ Александры подошел к концу.
- Нравится, - улыбаясь, кивнула она. - Знаешь, я ведь
никогда до встречи с тобой к ним близко не подходила. Оказывается,
столько всего в жизни упустила. - А хочешь сама сесть за руль?
- Хочу!
Эта ночь сблизила Алана и Александру больше, чем все три
недели, прошедшие с момента их знакомства. Алан чувствовал, что
Александра стала неотъемлемой частичкой его сердца, впиталась в кровь,
заставляя ее быстрее течь по венам и артериям, стала его воздухом... А
Александра боялась представить, что всего этого могло бы и не случиться
вовсе, если бы Леночка не была столь убедительна, уговаривая подругу
поехать к морю. А еще той ночью Александра добавила в свою копилку
интересов скорость и мотоспорт... На фоне этого сближения заключительный танцевальный номер
концерта, придуманный Леночкой для воссоединения влюбленных, стал лишь
символической вехой. Но Леночка, несомненно, была довольна собой.
Юные артисты во главе с Аланом уже выстроились за сценой,
готовые показаться зрителям. Диджей, нетерпеливо занеся палец над
пультом, ждал Леночкиной команды, чтобы включить музыкальное
сопровождение. А та, для кого затевалась вся эта кутерьма, по-прежнему
металась между гостями отеля, уже успевшими блеснуть своими
несравненными талантами. - Шурка, ну, где тебя носит? - яростным шепотом окликнула
Леночка Александру, заметив, что та все еще не намерена занимать
предназначенное ей по "сценарию" место в зрительном зале. - Да здесь я... Чего кричишь-то?
- Вот именно здесь! - всплеснула руками Леночка и тут же указала на пустующее место рядом с Оззи. - А должна быть там! Там!
- Три минуты...
- Какое три минуты? Ты нам концерт задерживаешь. А, ну-ка марш пошла куда говорят.
Александра виновато улыбнулась и покорно отошла от сцены. И
в ту же секунду Леночка подала знак диджею начинать. Из динамиков
полилась задорная мелодия детской песенки про утят и на сцену высыпали
две дюжины маленьких танцоров в лимонно-желтых костюмах.
Первую половину танца Александра с вежливой улыбкой на
губах наблюдала, как ее же подопечные старательно крутят попками, время
от времени приседают друг перед другом на корточки и хлопают в ладошки,
стараясь попасть в ритм мелодии. У кого-то получалось бесподобно,
кто-то то и дело сбивался с такта и натыкался на соседа. За спиной послышался чей-то порывистый всхлип, и
Александра машинально повернулась на звук. Позади нее, то и дело
промокая глаза бумажным платочком, сидела бабушка одной из артисток.
- Сашенька, Вы только взгляните на нее! У нашей Катеньки
несомненный талант. Как двигается, как чувствует музыку! - восхищенно
прощебетала старушка. - А мы ведь и не догадывались. Теперь благодаря
Вам знаем, что девочку надо непременно отдать в танцевальный кружок.
Может быть она вторая Плисецкая! Или Павлова! Или... - Волочкова, - услужливо подсказала Александра, заметив, что женщина замялась, вспоминая имена именитых балерин.
- Ну, что Вы, что Вы... только не она! Нашей Катеньке
скандальная известность ни к чему, - решительно отмела такую
кандидатуру старушка и картинно схватилась за сердце. - Ой, вы
взгляните! Невероятно талантливый ребенок! Александра послушно повернулась лицом к сцене. Юные
танцоры продолжали усердно крутить попками под музыку. И вдруг рядом с
ними появился новый персонаж, наряженный в точно такой же
лимонно-желтый костюм, только гораздо большего размера. Желтая майка
плотно облегала бугристые мышцы на груди и руках, из под коротких
желтых шорт выглядывали мускулистые ноги в желтых носках. На голове
утенка-переростка красовался затейливый головной убор, издали
напоминающий шапочку для купания с выпуклыми желтыми георгинами. Не ожидавшие подвоха зрители покатились со смеху, даже
растроганная талантом внучки старушка, на мгновение перестала
всхлипывать и издала некое подобие булькающего смешка. Александра,
звонко клацнула зубами от удивления, едва не прикусив язык. Немудрено,
ведь в роли утенка-переростка, в точности копирующего все движения
своих юных "собратьев" выступал Алан. Но это был не последний сюрприз, уготованный зрителям. На
последних аккордах задорной песенки танцоры выстроились в шеренгу перед
зрителями и надсадно прокричали заученные слова:
- Алекс! Прости Алана! Он больше так не будет!
Не простить Алана после такого представления, Александра просто не могла себе позволить... Да и не хотела.
Окончание сезона приближалось семимильными шагами. И вот
уже на вечно-голубом турецком небосклоне замаячили осенние краски.
Влюбленная Александра отчаянно гнала прочь мысли о предстоящей разлуке
с Аланом. Но время было неумолимо, полным ходом шла подготовка к
последнему выступлению, Александра с Аланом с несвойственным им обоим
энтузиазмом репетировали парный танец. Путем многочисленных проб и
ошибок, а заодно и ожесточенных боев, им все-таки удалось придти к
компромиссу - объединить воедино латину и r'n'b. Номер обещался быть
незабываемым, о чем неустанно твердила окружающим сама Александра. Леночка, будучи свидетелем столь стремительно
вспыхнувшего романа между своей подругой и потрясающим мачо, теперь
была готова поверить во что угодно - даже в нежданно-негаданно
обнаружившийся у Шурочки талант к танцам. Чем черт не шутит? - Шурка, где ты прятала столько лет столь неуемную
энергию? - не раз и не два ехидно интересовалась она. - Вот наши-то
удивятся. А Александра старательно обходила такие разговоры
стороной, внутренне содрогаясь от одной лишь мысли, что их с Леночкой
пребывание в Турции неуклонно близится к концу, и вскоре она улетит
обратно в Россию, а Алан - в Стамбул. Но настал момент, когда
оттягивать разговор с Аланом стало некуда. Последний вечер, последний
танец, последний поцелуй...
- Знаешь... А я ведь люблю тебя, - впервые призналась она
своему "благородному разбойнику", скрывая за нарочито небрежным тоном
внутреннюю дрожь. Алан прикрыл глаза и осторожно притянул девушку к себе, нежно поцеловав ее в лоб.
- Знаешь, а я тебя тоже.
- И завтра мы расстанемся с тобой... - прошептала она, не поднимая глаз. - До следующего лета...
Он молчал, еще крепче прижав ее к груди.
- Нет, - наконец тихо произнес он. - Навсегда.
Смысл сказанного стремительно ворвался в сознание, удушливой петлей стягивая горло.
- Я не понимаю, - дрожащим голосом пролепетала девушка, резко подняв глаза на Алана. - Не понимаю.
- Отец нашел мне невесту. Я женюсь после Рамадана.
- Не понимаю, - отступая назад, повторила Александра.
- И не надо... Да и я все равно не смогу тебе этого объяснить. Просто знай, я на самом деле тебя люблю.
Последовавшие события будто заблудились в лабиринтах
памяти. Что-то в тот вечер, конечно, было. Она - пока еще Александра -
куда-то бежала, падала, поднималась и снова бежала... Лежала,
уткнувшись лицом в коротко-стриженный газон, сдирала ладони в кровь о
шершавые стволы пальм... Вероятно, было больно... но не смертельно.
Планеты не сошли с орбит, небо не обрушилось на землю, день и ночь не
поменялись местами... А потом были волны, неспешно набегавшие на галечный
берег, полная луна, проложившая серебристую дорожку по воде к стройным
девичьим ногам, и очень звездное южное небо. Рано утром Шурочка и Леночка вылетели обратно домой. Алан
провожал увозивший их в аэропорт автобус издали, держась на более чем
солидном расстоянии. И Шурочка так и не увидела, как судорожно гуляли
желваки на его шее и скулах, как длинные изящные пальцы с побелевшими
от напряжения костяшками сжали стеклянный бокал, как через долю секунды
тот разлетелся вдребезги, осыпавшись на пол окровавленными осколками.
И, конечно, она не могла видеть, что в тот же день Алан ворвался в
кабинет своего отца - владельца того самого отеля - и в ультимативном
порядке потребовал расторжения помолвки с совершенно незнакомой ему
богатой турецкой наследницей. А тем временем, глядя в окно иллюминатора на лежавшие под
крылом самолета белые, словно ватные облака, Шурочка твердо решила
вернуться к прежней добродетельной жизни, где не было ни Алана, ни
моря, ни Турции. Где Александре отводилась роль маленького Шурочкиного
секрета.
Родной хутор встретил вернувшихся с турецких берегов
подружек хороводом пожелтевших листьев на изувеченном тракторами
асфальте и осенним солнцем - пусть уже почти не греющим, но по-прежнему
ярким. Выходя из "Икаруса", Шурочка растянула губы в отрепетированной
дорогой улыбке, призванной изобразить радость при встрече с родителями.
Но к ее величайшему удивлению, ни матери, ни отца, ни даже бабушки на
автобусной остановке не было. Не встречал никто и Леночку. - Ну, что ж, Шурань... - неестественно бодро скомандовала
она и устремилась по грейдеру в сторону дома. - Сами чемоданы дотащим,
не рассыплемся. Смотри под ноги, не наступай в коровьи неожиданности. Но, как выяснилось позже, испачканные туфли вовсе не
самое страшное, что грозило Шурочке по приезду. Родительский дом
поджидал свое нерадивое чадо, затаив грозу за наглухо закрытыми
деревянными ставнями. Едва Шурочка успела переступить порог, навстречу ей,
сжимая в кулаке ремень, вышел отец. И, разумеется, взгляд его не
предвещал ничего хорошего. - Вернулась, значит? - гневно сверкнув глазами, рявкнул он. - Турецкая подстилка.
Ремень с угрожающим свистом описал круг в воздухе, по
счастливой случайности не задев Шурочкиной щеки. Девушка интуитивно
отшатнулась, прижавшись спиной к побеленной стене. Сердце гулко
забилось в висках, заглушая все прочие звуки. По позвоночнику
устремилась ледяная змейка страха.
- Не правда, - будто со стороны услышала свой тихий голос Шурочка. - Не правда!
- А что правда? Что моя единственная дочь потаскуха? -
задыхаясь от ярости, взревел отец и снова замахнулся ремнем. - По
курортам шляется, пока родители в поле пашут?
Кожаная полоса больно хлестнула Шурочку по руке, оставив
ярко-алый кровоподтек. Стиснув зубы, чтобы не разрыдаться, девушка
взглянула на мать, мрачной тенью маячившей за спиной отца. Женщина
досадливо поджала губы и отвернулась к окну, всем видом давая понять,
что не желает знать мерзавку, которую самолично взрастила на своей шее.
В воздухе снова засвистел ремень и через долю секунды полоснул Шурочку
по ногам. - Убью, дрянь! - Намотав Шурочкину косу на руку, продолжал орать отец. - Убью! Потаскуха!
- Ненавижу! - не помня себя от обиды, прошептала Шурочка и резко дернула из рук отца косу.
Не ожидая отпора, он изумленно замер. Ненадолго. Доля
секунды и ремень вновь засвистел в воздухе, но Шурочке хватило и этой
краткой передышки, чтобы увернуться и отскочить к двери. В голове
промелькнула спасительная мысль о побеге - подхватить оставленную на
крыльце сумку и рвануть прочь из родительского дома. И вот оно спасение
- совсем рядом...
Время шло, мгновения, отделявшие ее от следующего удара,
неуклонно истекали, а Шурочка почему-то - сама не веря себе -
по-прежнему стояла, глядя в разъяренное лицо отца. Сжимавшая ремень
рука взметнулась вверх. Кожаная полоса со свистом рассекла воздух, с
пугающей скоростью приближаясь к Шурочкиному лицу.
- Не смей! - вскрикнула девушка, вскинув руку в
оборонительном жесте. Ремень полоснул по ладони, пальцы машинально
сжались и, превозмогая боль, Шурочка ухватилась за отцовское оружие.
Изо всех сил дернула его к себе, накрутив на кулак. - Не смей, я
сказала! - прошептала. Глаза отца ошарашено округлились, брови поползли вверх.
Рот приоткрылся, жадно ловя воздух. Рука выпустила ремень, чем Шурочка
не преминула воспользоваться.
- Что ты сказала? - уже не так грозно прохрипел отец.
- Я сказала, не смей, - четко выговаривая слова, повторила
Шурочка. - Я не потаскуха и не дрянь. Припаси подобные слова для своих
собутыльников! А теперь я ухожу. Надумаете попросить прощение, знаете,
где меня найти. Счастливо оставаться.
Рано утром, после бессонной ночи, проведенной в хуторской
гостинице, Шурочка уехала обратно в Волгоград. Ни мать, ни отец павшую
в глазах негодующей общественности дочь провожать не пришли. А Шурочка
все равно ждала их до последнего, то и дело поглядывая на уходящий
вглубь хутора грейдер. Бесполезно. Мосты в прошлое обрублены, впереди -
неизвестность. За пару минут до отправления Шурочка все-таки поднялась в
автобус и заняла свободное место у окна. Взгляд упорно цеплялся за
знакомые с детства места - МТМ за ржавыми воротами, старый колхозный
магазин с забитыми фанерой витринами, кладбищенская ограда на пригорке
у водокачки. Вероятно, именно таким будет когда-нибудь вспоминаться ей
родной хутор - облаченным в мрачные осенние краски за исполосованным
дождевыми каплями стеклом и неразрывно связанным с напрасным ожиданием
родителей. Но судьба смилостивилась над своей подопечной. Автобус
уже тронулся с места, когда наперерез ему метнулась Шурочкина бабушка.
Отчаянно высматривая внучку в окнах, стукнула костылем по водительской
двери. Икарус резко притормозил и Шурочка, вскочив с места, рванула по
проходу. - Успела, - облегченно выдохнула бабушка и, обхватив
шершавыми ладонями внучкино лицо, начала покрывать его поцелуями. -
Успела. Как же я, старая, не провожу свою чадушку... Шурочка крепко обняла бабушку и порывисто чмокнула в морщинистую щеку.
- Спасибо!
- Я сказать тебе должна, - утирая слезы уголком платка,
пробормотала старуха. - Я горжусь тобой. Теперь, как никогда раньше. А
родители все поймут. Обязательно поймут, - улыбнулась сквозь слезы и,
погладив Шурочку по щеке, едва слышно добавила: - А сейчас езжай...
Пора. А потом была долгая дорога обратно в город. Икарус
неспешно двигался по степным просторам, время от времени сворачивая за
новыми пассажирами во все окрестные хутора и поселки. Смеркалось.
Приникнув лбом к холодному стеклу, воскрешенная к жизни Александра
молча взирала на пролегавшие за окном пейзажи и невольно вспоминала
лето. Боль и обида прошли, уступив место тихой меланхолии и
даже благодарности. Ведь именно встреча с Аланом помогла девушке
нащупать среди прочей шелухи настоящую себя. И теперь Александра твердо
знала, что все будет хорошо... Хотя бы всем назло. |
