Я проснулась, рывком садясь в постели. В холодном
поту. Со спутанными волосами, прилипшими к лицу. Опять этот сон. Нет, не совсем
так, этот сон всегда разный. А вот его конец – постоянно один и тот же.
В последнее время
он снится мне уже реже – не всякий раз, когда я закрываю глаза – иначе меня бы
уже давно отправили в одно печально известное специализированное медицинское
заведение, хотя не могу сказать с уверенностью, что этот вариант никогда не
казался мне соблазнительным. Расслабиться. Забыться. Выспаться. Без снов. Без
кошмаров. Что может быть лучше?
Я осторожно
встала с кровати. Ночник мягко освещал комнату – я сплю при свете. Господи,
когда же всё это закончится? Почему мне снова приходится стоять посреди комнаты,
намокшей, дрожащей, с бешено колотящимся сердцем, и пытаться убедить себя, что
всё – почти как раньше, и я – прежняя?
Обхватив себя
руками, я поплелась в ванную. Если до сих пор не прибежали взволнованные
родители, значит, я не кричала во сне. Уже неплохо. Тогда почему же мне так
паршиво?
Прямо под дверью
моей спальни растянулась Черри – полуторагодовалая овчарка, чёрная как смоль и
не в меру пушистая. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы ненароком не оттоптать
чего-нибудь жизненно важного этой удачной пародии на меховой коврик. Как она
умудряется расстелиться практически на весь пол довольно большого коридора?
Видимо, ответа на этот вопрос просто не существует в природе.
Добравшись,
наконец, до ванной, я скользнула внутрь. Тихонько прикрыла за собой дверь,
включила горячую воду и присела на краешек ванны. Очередная попытка возродить
былое чувство юмора с треском провалилась. Хотя, по крайней мере, я её
предприняла.
Значит, пациент
скорее жив, чем мертв. Или не совсем безнадёжен.
Повернув голову,
чтобы убрать с лица прилипшие пряди, я встретилась глазами со своим отражением
в зеркале. Этот предмет интерьера был новым, как, впрочем, и всё остальное в
квартире. И сама квартира. И город. И страна. Тот случай лишь приблизил наш
грядущий переезд, так что новое место жительства было найдено заранее, и на его
выбор не повлияло ничего, кроме личных предпочтений моих родителей. И, по
правде говоря, их выбор очень понравился нам с Черри. В этой новой квартире мне
почему-то было гораздо спокойнее, чем в той, старой. Та квартира меня
настораживала, сколько я себя помню. А последние месяцы в ней – после того
происшествия и вплоть до самого переезда – вообще превратились в кошмар. Я не
могла там спать. Забыться удавалось только урывками, и только при свете солнца.
После заката со мной начинало твориться что-то невообразимое: периодически
воздух словно сгущался вокруг меня, отчего становилось трудно дышать,
появлялось чувство абсолютной безнадёжности, которое сменялось паническим
ужасом – а потом всё это внезапно проходило, оставляя звенящую пустоту, но лишь
для того, чтобы вскоре снова вернуться и терзать меня. Поэтому, ночи я
проводила, забившись в уголок кровати, накрывшись с головой одеялом и боясь
пошевелиться. Становилось немного легче, когда я включала весь свет, а ко мне
забиралась Черри. Наверное, только это и спасло меня от помешательства. Мама
водила меня по врачам, а те лишь пожимали плечами и говорили, что физически со
мной уже всё в порядке. Никаких психических отклонений тоже зафиксировано не
было, наблюдалась лишь реактивная депрессия, но прогноз – благоприятный, всё
пройдёт со временем… и прочая утешительная ерунда в том же духе.
Я рассматривала
своё отражение, будто никогда прежде его не видела. В каком-то смысле, так оно
и было. Из глубины стекла, уже начавшего терять ясность из-за покрывающего его
конденсата, в меня настороженно вглядывались огромные зелёные глаза. Их яркость
сильно выделялась на бледном лице, поэтому ни правильной формы носик, ни впалые
щёки, ни плотно сжатые бескровные губы не получали причитающейся им доли
внимания. Куда подевался нежный овал лица и плавные линии скул? Неужели
внешность может настолько измениться без хирургического вмешательства? Хотя
вряд ли кто-либо захотел бы так "преобразиться". Прежними остались
лишь глаза, с выражением полной безысходности смотрящие на меня с лица
незнакомого человека. Обрамляющие их длинные чёрные ресницы замечательно
смотрелись бы в каталоге декоративной косметики, но совершенно не сочетались с
тёмными кругами под ними. Познакомься с новой собой, погляди правде в глаза.
По щеке
покатилась горячая слеза, оставляя за собой жгучую дорожку. Как же права была
моя мама, когда говорила: "Алиса, посмотри на себя. Что же ты с собой
делаешь?" Хотя, что я с собой делаю? Ничего. Просто пытаюсь жить дальше,
только и всего.
Я заправила за
ухо последнюю непослушную прядь. У меня каштановые волосы с рыжеватым оттенком,
вспыхивающие на свету золотистыми и красноватыми искорками. Когда-то я любила
смотреть сквозь них на солнце… любоваться радужными отблесками. Это всегда
казалось мне чем-то необычным, чудесным, даже когда я узнала, что такое
физическое явление называется дифракцией… Тогда мои волосы вились крупными
локонами, ниспадая до талии, а теперь они напоминали паклю, торча в разные
стороны, как им заблагорассудится.
Но сами по себе
эти изменения во внешности ничего не значили. Они были лишь следствием. Причина
крылась внутри, съедая меня живьём. Но её самой видно не было, а вот глаза…
глаза пугали меня больше всего. Если они на самом деле являются зеркалом души,
то с ней у меня всё очень и очень плохо. Казалось, что на её месте – зияющая
пустота, внешне отражающаяся двумя провалами на лице, полными слёз.
Я опустила
голову на руки и расплакалась.
***
Через какое-то время стало немного легче. Я сняла
насквозь промокшую ночную рубашку и встала под горячие струи душа, смывая с
себя испарину вместе с остатками кошмара. Понемногу тело стало оттаивать, и на
смену боли пришла сонливость. Завтра будет новый день. Заранее знаю, что он
будет не самым лёгким в моей жизни. Начать, хотя бы, с того, что он станет моим
первым днём в новой школе. Приходить в новый коллектив, где никого не знаешь,
посреди учебного года – занятие не из приятных. Я честно попыталась убедить
себя, что это даже к лучшему, поскольку мне всё равно пришлось бы идти в новый
класс новой школы – вот только состоялось бы это в следующем, выпускном, году.
А так – учёба уже началась, даже, я бы сказала, близится к завершению – февраль
как-никак. Соответственно, все уже раскачались и вошли в ритм, а значит, до меня
особо никому не будет дела, ведь думать придётся не о новенькой, а о
"хвостах". Сама не знаю почему, но раньше окончания первого семестра
большинство моих бывших одноклассников за книги и не садились, будем надеяться,
что здесь дела обстоят примерно так же. Что касается самой учёбы, нагрузку нам
пообещали ещё ту. На личном собеседовании, предшествующем моему зачислению,
завуч даже несколько раз переспросила, по какой программе я обучалась раньше, и
как много мне придётся вынести на самостоятельное изучение, чтобы догнать их.
Как выяснилось – зря беспокоилась, потому что я, сидючи дома и пытаясь
отвлечься от терзающих меня страхов чтением учебников, даже успела немного
забежать вперёд по основным дисциплинам. Так что, вероятно, учёба займёт всё
моё время, и на личные переживания ничего не останется. Если бы ещё удалось
разобраться с этими снами…
К слову о сне.
Давно пора.
Остаток ночи
прошёл лучше некуда. В моём случае это значило – без сновидений. В последнее
время я была счастлива, когда их не видела, хотя до того случая всегда засыпала
с улыбкой на губах, увлечённо пытаясь отгадать, что же мне приснится на этот
раз.
Я снова
задумалась о своих снах. Не тех, которых сверх всякой меры насмотрелась за
последние полгода и от которых просыпалась, заходясь в крике. Нет, раньше я
видела совершенно другие сны. Они были… даже не знаю, какое слово лучше
подобрать… правдивыми, живыми, настоящими. Именно настоящими. Не просто яркими
или красочными, нет. Эти сны были полны запахов, ощущений, чувств, эмоций…
словно я проживала ещё одну жизнь. И она порой казалась мне не менее реальной,
чем та, которую я вела, бодрствуя.
Конечно, я
скучала за теми красочными грёзами, казавшимися мне такими реалистичными, но,
учитывая, что в последнее время они в любой момент могли обернуться жутчайшим
из кошмаров… Нет уж, обойдусь как-нибудь.
Погрузившись в
эти невесёлые раздумья, я не заметила, как пролетело время. Я уже почти
опаздывала на занятия, а ещё надо с Черри погулять. Это как раз то, что мне
нужно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания – опоздать в первый же день.
Как мило.
Накинув куртку,
я выскочила с Черри на улицу. Как ни странно, она вняла моим мольбам и уже
спустя несколько минут я бежала в направлении школы, на ходу перекидывая
сумочку через плечо.
"Добро
пожаловать в новую жизнь", или, может, "Оставь надежду, всяк сюда
входящий"? Заодно и выясним.
