Сидя за
обеденным столом, я не знала, куда себя деть. Руслан Андреевич устроился
напротив и с интересом наблюдал за мной, положив подбородок на переплетенные
пальцы рук. Наверное, ему было забавно наблюдать за мной, поскольку с его губ
не сходила лёгкая полуулыбка.
Чтобы хоть
чем-то себя занять, я начала помешивать предложенный им чай. Повисшую тишину
лишь изредка нарушал звон, когда я задевала ложечкой дно чашки. Я не знала, что
сказать. А он, кажется, ждал от меня каких-то слов… Неловкое молчание
затягивалось.
– Алиса, а вас
не смущает, что ваши родители могут волноваться за вас? – Ровный тон. Пытливый
взгляд…
– Я им позвоню!
– Вот он, мой путь к спасению! А ему скажу, что меня срочно хотят видеть дома…
Его взгляд
красноречивее любых слов сообщил о том, что он основательно усомнился в моих
умственных способностях.
– И что вы им
скажете?
– Эээ… ну…
Об этом я как-то
и не подумала. Мама с папой, наверное, с ума сошли от неизвестности. А тут я…
Какое-то время он молча наблюдал за мной, а потом, видимо, мысленно махнул на
меня рукой.
– Ваши родители
уверены, что вы заночевали у подруги. К слову, её родители считают так же. –
Внимательный взгляд. Он наблюдает за мной, ждёт чего-то… Моей реакции на свои
слова?
– А зачем вам
вообще понадобилось привозить меня сюда?
По выражению его
глаз трудно что-либо прочесть. Он пожал плечами.
– А вы бы
предпочли, чтобы незнакомый дядька принёс вашим родителям слегка подзадубевшее
тело их дочери? Так, по-вашему, было бы лучше?
– Ну… да нет,
наверное. – Господи, что я мелю? "Соберись…"
– А теперь –
просветите меня, какая вселенская несправедливость подвигла вас принять решение
замёрзнуть? К слову, вы чудом ничего себе не отморозили, а могли бы… И что
дёрнуло вас заняться этим именно во время моей лекции?
Всё тот же
ровный тон – таким можно бесконечно разглагольствовать о погоде, поддерживая
светскую беседу…
– Ничего я не
решала. Я… я гуляла просто.
– Как
трогательно. Гуляли себе, гуляли, и тут у вас внезапно приключился рецидив
суицидальных наклонностей…
– Что?.. Какой
ещё рецидив?!
Он смерил меня
взглядом, задержавшись на моих руках.
– А на что
похожи шрамы у вас на запястьях?
Я тупо
уставилась на свои запястья, исчерченные сеткой тёмных штрихов. Когда он успел
их рассмотреть? Они ж уже почти сошли, и немудрено – за полгода-то… Я снова
принялась старательно помешивать ложечкой чай, изображая глубокую задумчивость.
Мне нужна всего пара минут, чтобы собраться…
– Блины. – Я,
наконец, оторвала взгляд от чашки. Мне удалось взять себя в руки и спрятать
эмоции за непробиваемым щитом. И теперь я готова поиграть с ним в его игру...
"Раскрытая книга…" Так он меня назвал тогда? Ну-ну…
– Что?! – Он
нахмурился. Ждёт подвоха? Правильно делает… хотя, в данном случае – совершенно
напрасно.
– Блины жарила.
Когда переворачиваю их – постоянно задеваю запястьями край сковородки. А вы что
подумали? – Чистая правда, к слову. Поверит, или как обычно?
– А я, Алиса,
подумал, что от девушки, развалившейся по такому морозу в сугробе посреди
безлюдного парка, можно ожидать чего угодно. Так что вы там делали?
– Лежала. – Я
невинно захлопала ресницами, в то время как в груди всё сжалось. Спасибо
спорту, что он научил меня улыбаться, во что бы то ни стало.
– Лежали,
значит? – Каким бы скептичным не был его тон, чёрта с два я откроюсь.
– Лежала. – Я
твёрдо встретила его взгляд. Что-то подсказывало мне, что если я не справлюсь с
собой, всё закончится очень и очень некрасиво…
"Как бы
больно и обидно не было… Стойте на своей ступени пьедестала и улыбайтесь…"
Слова тренера прозвучали у меня в ушах так чётко, будто он только что произнёс
их… Мне было тринадцать, когда нас с Вадимом впервые откровенно
"засудили" на крупном турнире, дав третье место – и это при том, что
даже соперники считали нас бесспорными фаворитами… Тогда все громко
возмущались, а я закатила грандиозный скандал, отказываясь выходить на сцену
для награждения… Тот раз стал моим первым и последним прилюдным выражением
чувств. Потом ещё не раз возникали спорные ситуации, порой – нелепые, но от
этого не менее обидные… когда-то ошибались мы, иногда нас подставляли, но я
больше никогда не повторяла этой ошибки – стояла под вспышками фотокамер, гордо
расправив плечи, и улыбалась. Всегда. Чего бы мне это не стоило. Слёзы в
подушку и даже успокоительные – это всё было потом, когда никто не видел. Но на
публике… на публике я всегда держалась отменно. И сейчас смогу.
– Хорошо. – Он
всё-таки заговорил первым. – А зачем вы там лежали?
– Гуляла…
– Хватит. Мы,
конечно, можем сейчас поиграть в "верю – не верю", вы будете
неубедительно убеждать меня, а я буду делать вид, что пытаюсь вам поверить… но
дело так и не сдвинется с мёртвой точки. Я уже и так понял, что вы упрямая. Так
что, давайте опустим эту часть разговора и вы просто расскажете мне, что вас
беспокоит.
– Да ни что меня
не беспокоит.
Кажется, я
переиграла… Легкомысленный щебет никогда не получался в моём исполнении
убедительным. Блин!
– Алиса, вы,
конечно, можете сколько угодно считать себя самой умной и хитрой, но ваши
поступки говорят об обратном. Итак?
– А можно, я
сначала задам вам вопрос?
– Попробуйте.
– Как вы меня
нашли?
Не может этого
быть! Неужели мне удалось смутить его? Так… Неужели я нашла уязвимое место?
– У нас есть
свои методы… – О которых он, естественно, не пожелает распространяться…
– Почему вы
никогда мне ничего не рассказываете? Почему я обо всём узнаю от других? – Так…
Обиженно надувать губки, пожалуй, не стоит. Слишком наигранно получается…
– Вам мало
лекций? – Он решил подыграть мне? Как бы там ни было, а крайнюю степень
недоумения он изобразил мастерски… Захотелось встать и аплодировать стоя.
– Да при чём тут
лекции… – Получилось несколько раздражённо, надо бы мягче. – Рассказывать можно
всё, что угодно. Если вы хотите, чтобы вам верили на слово, так, может, было бы
неплохо разок показать что-нибудь, чтобы хоть как-то подкрепить эту веру? – А
вот это было вполне искренно…
– И что я должен
вам показать?
– Ну… не знаю
даже. Ольга Анатольевна показала Лесе фокус с "искрой". И, наверняка,
не только это…
Он хмыкнул.
– Алиса…
сомневаюсь, что смогу продемонстрировать вам что-нибудь, хоть отдалённо
напоминающее по зрелищности "фокусы", – это слово он выделил
особо язвительным тоном, – боевого мага.
– А вы…
– Я – не маг. И
не когда им не был.
– А…
Он пристально
посмотрел на меня. Затем едва заметно улыбнулся. Кажется, напряжённость пошла
на убыль.
– Попробуйте
угадать.
Я просто сидела
и смотрела на него широко открытыми глазами. Такого поворота разговора я не
ожидала. Он истолковал моё молчание по-своему.
– Подсказку? Я
не могу поделиться с кем-нибудь силой.
– Так вы… этот…
– Почему-то я стеснялась произнести этот термин.
– Avidus. Жаждущий. Знаете, Алиса… Когда я вас
нашёл, то на какое-то мгновение мне показалось, что я опоздал. Это ваша подруга
научила вас маскировать ауру?
– Что значит то
первое слово? И… Что делать?
Он потёр лоб.
Красноречивый жест, недвусмысленно говорящий: "Что ж ты такая тупая-то,
а?"
– Знаете, Алиса…
я, наверное, сделаю всё-таки лично для вас исключение… – Помимо насмешки в его
взгляде проскользнуло ещё что-то, что снова заставило моё сердце учащённо
забиться. – Будете зубрить латынь.
– Нееет… –
Выдохнула я. Он не сделает этого!
– Да. Так и
сделаем. А что касается маскировки ауры – её можно приглушить, заставить
выглядеть "тлеющей". Мы пользуемся этим, когда хотим слиться с
толпой. Людям, конечно, всё равно – они не видят ауры, но вот себе подобных
обдурить можно. – Он сделал паузу. – Видимо, эта защитная реакция включилась
сама по себе. Такое иногда бывает. А то, боюсь, в противном случае кто-нибудь
успел бы добраться до вас раньше меня…
– Вы специально
меня запугиваете?
– Нет. Просто,
вам нужно быть осмотрительнее. И не прогуливать занятия. Думаю, если бы вы
прослушали последнюю мою лекцию, вам бы расхотелось в одиночестве блуждать по
территории бывшего кладбища… Да и в любом другом месте тоже.
– Что? Какое
кладбище, вы же сами сказали, что там – парк!
– Алиса, а вам
никогда не казался странным то факт, что в нашем городе слишком много парков?
Причём, не где-нибудь на окраинах, а в центре… возле метро… там, где участки
под застройку могли бы принести колоссальную прибыль.
– Да я как-то не
задумывалась никогда…
– Так вот, в
этом городе – как и в большинстве других – парки разбиты на тех участках, где
нельзя строить. Иногда это – заболоченные почвы… Но данном случае, подавляющее
большинство – территории бывших кладбищ. И хорошо, если кладбищ, а не братских
могил. – Он задумчиво посмотрел в окно. От его тона у меня мороз по коже
пробежал.
– А там что…
кто-то водится?
– Нет, просто
никто не знает, какую заразу можно выкопать из этой земли. Оспа, тиф, чума…
Первая половина прошлого века, военные и послевоенные годы… Люди гибли сотнями.
Думаете, кто-то заботился о том, чтобы установить причину смерти каждого? Их едва
успевали хоронить… Ладно, речь сейчас не об этом…
Он замолчал.
Когда стало ясно, что он не собирается продолжать, я, осмелилась задать
следующий вопрос.
– А о чём?
– О том, что вы
глубоко заблуждаетесь, если считаете, что мне доставляет удовольствие бегать за
вами непонятно где и пытаться предугадывать ваши дальнейшие действия. Нет, я,
конечно, всё понимаю – молодость, игра гормонов… Но пора бы и меру знать. – Он
злится? С чего бы это?
– Ладно. Хорошо.
А зачем вы тогда меня выбрали, раз вам настолько неприятно со мной возиться?
– А кто вам
сказал, что я вас выбрал?
– Ааа…
– Алиса, вы
слишком часто выдаёте желаемое за действительное. И, кстати, не думайте, что я
забыл о ваших прогулах.
Теперь уже я
внимательно наблюдала за ним, ожидая продолжения.
– В двух словах:
ещё раз прогуляете мою лекцию – и зубрение латыни покажется вам цветочками. –
Его что, настолько задевают мои прогулы?
– Угрожаете?
– Предупреждаю.
– Этот многообещающий тон сулил райское наслаждение – или все муки ада в одном
флаконе. И что-то мне подсказывало – учитывая ситуацию, наверное, это всё-таки
был здравый смысл – что первое мне явно не светит. Окончательно смутившись, я
попыталась сменить тему.
– Можете
рассказать мне, кто я?
– Алиса, ваша
неспособность анализировать очевидные вещи просто поражает меня. Неужели вы до
сих пор ничего не поняли?
– Я думала… но
ничего не сходится. Выброс энергии, жажда…
– Алиса, вы –
демиург. С очень высоким потенциалом… Догадываетесь, к чему я веду?
– Что, правда? А
как так… И что мне теперь делать? – Он шутит? Разыгрывает меня?
– Выдохнуть. –
Он усмехнулся. – На эту тему мы с вами поговорим чуть позже. А пока…
прислушайтесь к моему совету, на лекциях мы этот аспект не затрагивали… – Он
задумчиво посмотрел куда-то мимо меня.
– Какому совету?
– Осторожнее с
желаниями, они имеют дурное свойство сбываться.
– А почему
"дурное"?
Очень
красноречивый взгляд из разряда "откуда ж ты взялась-то такая на мою
голову?"
– Потому что вам
может не понравиться способ… И цель далеко не всегда оправдывает средства…
К сожалению, его
последнюю реплику я просто пропустила мимо ушей, полностью сосредоточившись на
магическом сочетании двух слов: "желания" и "сбываться"…
Моё воображение тут же услужливо нарисовало пару-тройку пикантных изображений…
Ох, знал бы он, чего я хочу… Нет! Не надо!
Я быстро
взглянула на него – убедиться, что он не догадался, в каком направлении уплыли
мои мысли. Я вовремя себя одёрнула или…
Он продолжал
внимательно разглядывать меня, а в его глазах плясали искорки. Казалось, он с
трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос.
– Что вас так
рассмешило? – Он же не умеет читать мысли, правда?
– Вы так забавно
ведёте себя…
– Вам забавно?
Вы непонятно что со мной сделали, и вам забавно? – Что делать, если тебя
припёрли к стенке? Раздеваться – неправильный ответ. Правильный – нападать.
– А что я,
по-вашему, с вами сделал? – А глазки-то честные-честные…
Я густо
покраснела, сосредоточившись на разглядывании кружащихся чаинок у себя в чашке.
Блин! Не быть мне разведчиком…
Он всё-таки не
выдержал и рассмеялся.
– И не надейтесь.
– Что?
– Алиса, почему
вы постоянно порываетесь в чём-то меня обвинить?
– Нет, ну, а что
надо сделать, чтобы узнать, что у девушки… – Я запнулась на полуслове и
покраснела ещё сильнее, если это вообще было возможно. Да что ж за день-то
такой, а?
– Ммм… "Эти
дни"? Обострённое обоняние, не забыли?
– От меня
воняет? – Язык мой – враг мой… Особенно, когда действует в обход мыслительного
органа…
– Я этого не
говорил. Просто запах меняется…
– Я вам не верю.
– …А в роли мыслительного органа у меня выступает задница…
– Алиса, за кого
вы меня принимаете? Хотя, с вашим-то кругом общения… не удивительно. Так вот,
дорогая моя: ни один уважающий себя человек не воспользуется бессознательным
состоянием женщины. Потому что, это – гнусно. Не говоря уже о низости и
подлости... А в данном случае – ещё и негигиеничности.
Скотина! Чего бы
он ни хотел этим добиться, одно у него точно получилось – разозлить меня…
– Другое дело,
когда женщина сама на вас запрыгивает, правда? – Умильным голоском
поинтересовалась я. – Воспользоваться тем, что вам настойчиво предлагают – это
не подло и низко. Это – весьма практично, не находите?
– Я что-то
упустил?
– Ха… И вы ещё
спрашиваете. Вы – человек, упрекавший меня в неразборчивости! О, да… Вы,
как я посмотрю, очень разборчивы. Не говоря уже о профессиональной этике…
– Алиса, а
почему вы вдруг затронули эту тему? – В непонятки решил уйти? Ничего, сейчас я
тебе всё объясню…
– А почему бы и нет? Вы же лезете в мою жизнь.
– Я – ваш
наставник. Мне положено лезть – как вы выразились – в вашу жизнь. К
слову, если вы думаете, что мне это доставляет удовольствие, то глубоко
ошибаетесь. А заниматься этим мне приходится исключительно для вашей же пользы.
Лицемер.
– А может, я не
хочу лишиться столь заботливого наставника. Как вы думаете, какой будет
реакция ваших коллег на ваши… кхм… отношения со студентками?
– И какие у
меня, по-вашему, отношения со студентками?
– Ну… личные. –
Я немного поостыла, смутившись. Каким-то непостижимым образом разговор пошёл не
совсем так, как я планировала…
– Личные – это какие?
– Когда я говорю
"личные" – это значит – "очень личные". – Я очень
внимательно наблюдала за его реакцией и ровным счётом ничего не увидела.
Или он – прекрасный актёр, или… на самом деле не понимает, куда я клоню. Ставлю
на первое.
– Ну… –
Почему-то мне резко расхотелось продолжать беседу в этом направлении, но я уже
слишком многое ему высказала. И, судя по его выражению лица, на этот раз он не
собирается спускать ситуацию на тормозах.
– Молчите? Что
ж… Надо понимать, "очень личные" – это "интимные"?
Насколько интимные, а? Что, Алиса, язык не поворачивается произнести слово
"трахаться"?
– Вы…
Его улыбка сошла
на нет – как и не было.
– Я ещё не
закончил. Так вот, чтобы раз и навсегда расставить всё по своим местам – и
больше не возвращаться к этому разговору – попытаюсь объяснить понятным вам
языком. Я вас трахал?
– Ещё чего не
хватало!
– Я уже заметил,
что вам этого очень не хватает. Но – не судьба. Вы не в моём вкусе. Поэтому,
можете успокоиться – как я уже говорил, вам ничего не грозит. –
Пренебрежительный тон… и слова, ранящие в самую душу… – Так вот, возвращаясь к
вашим обвинениям: то, кто кого трахает, касается только непосредственных
участников процесса. Вы себя к ним не причисляете. Из чего следует вполне
логичный вывод: это – не ваше дело. Доступно объяснил? Вопросы будут?
Тварь. Просто
тварь. Видимо, буря эмоций отразилась на моём лице, поскольку он нехорошо
улыбнулся. Торжествует. Празднует победу…
– Скотина!
Он просто пожал
плечами.
– Бывает… Но
ведь и вы – далеко не подарок, правда? – Произнёс он сладким голосом.
Рано радуешься…
Ну, что ж… Нужно доводить начинания до конца – какими бы бредовыми они не были.
– Ну и как,
Лариса настолько хороша, насколько хочет казаться? – Мой голос не дрогнул, и –
сама поражаюсь – прозвучал почти так же сладко, как и у него…
А его взгляд
хлестнул меня почище пощёчины. Что-то вспыхнуло в его глазах, но оно исчезло
раньше, чем я смогла узнать это. Казалось, на какое-то мгновение он потерял
контроль над своими эмоциями… Но только на мгновение – а после его лицо снова
приняло скучающе-невозмутимое выражение. И всё же… Пусть на мгновение, но я
пробила его.
– Ах, вот,
значит, к чему была вся эта песня… Вы, оказывается, не за себя переживаете, вам
за державу обидно… – Я съёжилась под его взглядом – казалось, он прожигал меня
насквозь.
– Хм… И почему
же этот вопрос так вас беспокоит? – Лилейный голос. Скучающий вид… Боюсь
представить, что за этим кроется…
Он задумался?
Или мне кажется? Он прикрыл глаза. Выдохнул. Я сидела, всматриваясь в его лицо
и боясь пошевелиться, не позволяя себе даже дышать…
Мы просидели так
бесконечно долго. Я – затаившись и практически не дыша, он – прикрыв глаза. А
вот когда он открыл их, я прочла там догадку. Понимание.
– Алиса, да вы,
никак, ревнуете? – Бесцветный, усталый голос, лишённый каких бы то ни было
эмоций.
– Делать мне
больше нечего. – Я отвела взгляд. Эта битва проиграна.
…Тягостное
молчание затянулось, казалось, на целую вечность.
– Я… пойду? –
Тихо, нерешительно, не поднимая глаз спросила я.
Гляну-гляну... Только на меня сегодня напала муза. Буквально хлестанула крапивой по 5й точке и заставила таки писать продолжение эпопеи! Я под ее строгим надзором даже сжалилась над одной из героинь и выделила ей таки романтическую встречу... Пусть порадуется .