В понедельник в
школе объявили карантин. Впереди – целый месяц абсолютной свободы. Месяц! А то
и больше… Столько всего можно успеть!
Да, ради такого
известия стоило подниматься ни свет, ни заря и уныло плестись в этот дурдом.
Как же мне было плохо с утра… голова просто раскалывалась… и как не хотелось
никуда идти… Чтобы поднять меня с постели, понадобился весь запас силы воли… и
мама с Черри в придачу – без них у моей совести не было бы ни единого шанса.
Зато теперь
такой прилив бодрости – я готова прямо здесь и сейчас развивать бурную деятельность...
Даже не смотря на то, что совершенно не выспалась и всё тело ломит. Про голову
вообще молчу.
Да… сказать, что
я не выспалась – это ничего не сказать. Ночка та ещё выдалась, конечно…
– Алиса! Ты где
витаешь?! Айда с нами? – Наши девушки собираются отметить начало карантина. Был
бы повод…
Оглядываюсь по
сторонам. Леси нигде не видно. Странно… Куда это она подевалась? Видя моё
замешательство, девчонки поясняют, что Леся быстро куда-то сбежала сразу после
объявления, сославшись на какое-то незавершённое "очень-очень важное"
дело. Вдвойне странно… Чего это она так? И почему она мне ничего не сказала?
Объективно мы
отдалились друг от друга. А я даже не заметила, как это произошло. Такое
ощущение, что последнее время у нас с ней создавалась видимость общения:
звонки, разговоры, совместные сидения над книгами… А откровенной, доверительной
беседы не получалось.
Она уже с месяц
какая-то… сама не своя. Вроде бы, всё как обычно, но что-то неуловимо
изменилось. А я обратила на это внимание лишь после того, как Ленка спросила у
меня, из-за чего мы с подругой поссорились…
Почему даже
посторонние люди замечают то, чего не вижу я? Ответ на этот вопрос мне
известен, и не могу сказать, что он мне нравится…
Да, я вся с
головой ушла в освоение новых территорий… Может, что-то из этого и получится.
Может быть… А может – я потеряю единственного, за исключением родителей,
близкого человека. Если уже не потеряла…
Прощаюсь с
одноклассницами, бегу домой. Мне надо кое-то проверить… А потом – обязательно
позвонить Лесе и поговорить с ней по душам. Не нравится мне всё это… ой, как не
нравится…
Придя домой, я
сразу же, не раздеваясь, набираю номер подруги. Трубку она не берёт. Странно.
Неужели ещё не вернулась? Лёгкая тревога… но мои мысли каким-то образом
заполняются воспоминаниями этой ночи, а все остальные переживания отходят на
второй план…
* * *
Там, за гранью…
Вчера вечером что-то изменилось. Руслан Андреевич… когда он обнял меня за плечи
– даже не обнял, а просто придержал – время будто остановилось. Помню, что
стояла, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не разрушить эту хрупкую
иллюзию…
Не знаю, что на
меня тогда нашло, но я с головой окунулась в ощущения тепла и защищённости.
Утонула в них. Настолько, что отключился даже инстинкт самосохранения – я не
могла думать ни о чём, кроме его близости… ощущения надёжности, исходящего от
его рук… Так хорошо, так спокойно…
Когда vorax
– этот червяк-переросток, который, кстати, не обратил на нас абсолютно никакого
внимая – растворился в темноте, наваждение развеялось. Словно стряхнув
оцепенение, наставник отпустил меня, напоследок довольно ощутимо сжав мои
плечи…
А потом мы молча
прогуливались по пустым улицам… И что-то было уже не так, как раньше,
по-другому... А я всё никак не могла сообразить, что именно. А потом уже, ночью,
поняла, что изменилось всего-навсего моё отношение к нему…
Чувства… мои чувства остались прежними. Но если
раньше я ощущала какую-то обречённость, осознавая невозможность быть с ним, то
теперь… теперь этого уже не было. Появилась слабая надежда… Всего лишь проблеск
в кромешной тьме безысходности… но даже его было достаточно, чтобы согреть меня
изнутри…
Во время этой
прогулки нам довелось полюбоваться на "глянец" – наверное, это самая
безобидная из всех аномалий. Иногда её ещё называют "сиянием" –
выглядит она так, будто часть пространства подсвечена изнутри. Очень красиво.
Глупо, но я посчитала это хорошим знаком… Отличительная особенность
"глянца" заключается в способности высвечивать истинную сущность
всего, что оказывается в области его действия…
Вообще, за
гранью вчера было относительно спокойно – помимо vorax'а – если честно, меня
шокировал тот факт, что он является одним из представителей высших – мы видели
только парочку трупоедов ши-а. Вот только на этот раз милашки петь отказались,
предпочтя броситься врассыпную, едва мы к ним приблизились. Неужели испугались?
Кого, нас?
А когда мы вышли
из глубокого отражения неподалёку от Университета, мне сразу бросилось в глаза
ещё одно отличие "той стороны" от нашей действительности. В то время
как там, за гранью, за время этой прогулки освещённость практически не
изменилась – мне даже показалось, что там всегда царят сумерки – на наш город
уже опустилась непроглядная, по-зимнему тёмная ночь…
Потом Руслан
Андреевич отвёз меня домой. Очень повезло, что на улице мы разминулись с моим
папой – буквально на несколько минут – поскольку я даже не представляю, как бы
объясняла родителям, почему меня привозят с занятий на машине… да ещё и на пару
часов позже обычного… Думаю, они бы ни за что не поверили, что это – просто
мой наставник. А если бы и поверили, то сразу бы задались новым вопросом: с
чего бы это вдруг он так заботился обо мне…
В общем,
разговор бы получился малоприятным. Обвинили бы меня на ровном месте во всех
смертных грехах… Тем более, что у нас с ним на самом деле просто нормальные
рабочие отношения. Наконец-то. Хотя, конечно, хотелось бы большего…
Раньше мне
казалось, что как только он перестанет меня игнорировать, можно будет сразу
разворачивать "кампанию по обольщению ничего не подозревающего
преподавателя" – как это назвала Леся. А теперь что-то подсказывает мне,
что приступать к активным действиям пока не стоит… И я подожду. Я уже умею
ждать… Главное – знание о том, что это ожидание не безнадёжно…
Так вот,
столкнувшись на нашем этаже с папой и Черри, я зашла домой, где вяло пообщалась
с мамой, рассказав ей последние сплетни – она у меня любит слушать рассказы о
жизни подрастающего поколения. Папа называет это "второй молодостью".
Мама для виду обижается, но "весёлые истории" всё равно слушает
жадно. А мне не жалко…
Выдав маме
"отфильтрованную" версию отчёта о прошедшем вечере, я сбежала
купаться и спать. Стоит ли говорить, что сразу уснуть не получилось… В общем, в
итоге всё упёрлось в несоответствие желаний возможностям. А потом, когда
потребность во сне всё-таки поборола жажду плотских удовольствий, случилось
это…
Кошмар. Снова.
Очень реальный – вплоть до таких подробностей, как запахи и звуки. И ощущения.
Много боли… Но самое ужасное заключалось не в этом. Я уже видела его прежде… И
на этот раз узнала место действия…
* * *
…Я стою на
остановке, нервно поглядывая на часы. Массивные наручные часы с множеством
кнопок и различных функций. Явно мужские. Да и рука – не женская…
Бросаю взгляд на
пустую дорогу. Я здесь уже сорок минут стою… а последнего автобуса ещё не было.
Не мог же он уйти раньше? Вроде, у меня был запас по времени… Может,
задерживается?..
Сзади слышится
хруст гравия под ногами. Оборачиваюсь. Со стороны зелёного насаждения,
отделяющего жилой массив от трамвайных путей, к проезжей части приближаются
четверо. Я наблюдаю, как они переходят через пути, выходя на дальний от меня
конец остановки…
Может, местные?
Видимо, ещё не всё потеряно, и автобус ещё приедет, раз они идут сюда…
Трамваи-то уже давно не ходят…
Внезапно
первоначальное облегчение сменяется тревогой – когда я каким-то образом
понимаю, что эти четверо идут прямиком ко мне. Молча. Целенаправленно. И от них
исходит угроза…
Мелькает мысль о
том, как хорошо, что сейчас рядом нет моей девушки – она, наверняка, уже
ложится спать. Ей ничего не угрожает…
Смотрю на
приближающихся мужчин. Я не могу разглядеть их лица – они кажутся мне размытыми
кляксами…
Инстинктивно отступаю в сторону дороги. Словно
среагировав на моё движение, они меняют траекторию, продолжая идти прямо на
меня.
Вспышка страха.
Что им от меня нужно? У меня даже денег при себе практически нет – того, что
лежит в кармане, впритык должно хватить на билет…
Они уже совсем
близко… Не выдержав, отступаю, начинаю пятиться… потом разворачиваюсь и бегу.
Новый укол ужаса – эти четверо тоже переходят на бег.
…Нужно попасть
на оживлённую улицу…
Вдалеке мелькает
неоновая вывеска разрекламированного торгового центра. Я – не тот парень, в
чьём теле я оказалась, а я – узнаю это место…
…Я бегу, страх
сковывает движения… Топот преследователей уже совсем близко. Меня настигают…
Толчок в спину.
Падение. Удар. Об землю. Ещё один. Ногой. Пинки сыплются один за другим. Не
успеваю группироваться… Не могу крикнуть.
Меня волокут,
голова подпрыгивает на неровностях асфальта и больно бьётся об выступы камней.
В груди хрипит, адски больно…
Вспышка
сознания: какие-то развалины вокруг. Пляшущие тени. Холод и неровность камня
под голой спиной… Больно…
…Их много. Меня
держат. Отблеск пламени свечи на лезвии длинного ножа…
…Перед глазами –
ухмыляющаяся морда, вымазанная в крови…
Боль и унижение…
Молю о смерти…
…Снова врывается
в меня, разрывая внутренности…
…Бьюсь в агонии…
* * *
Проснувшись, я
ещё долго успокаивала дыхание. Меня мутило. Бедный парень. Что с ним сделали…
Меня начинает
подташнивать от этих воспоминаний. Но больше всего я боюсь, что этот кошмар
может оказаться не просто сном… Я узнала ту вывеску…
Вбиваю в строку
поисковика запрос, состоящий из названия того города и фразы "чёрное
лето". Подумав, добавляю дату – 2001 год. Искать по тегу
"новости"…
Двадцать три
загубленных жизни… Жертвами изуверов становились подростки в возрасте от
шестнадцати до двадцати лет. Ещё одной женщине было двадцать девять – в силу
своего возраста она выбивалась из общей картины, но почерк её убийц не оставлял
сомнений…
Почерк… Все жертвы перед смертью были жестоко
изнасилованы – и девушки, и парни. Сглатываю подступивший к горлу комок,
отгоняю воспоминания… Всех их убивали медленно, методично нанося не смертельные
увечья. В результате эти несчастные часами истекали кровью, сходя с ума от
боли… Ещё один показательный момент: все ценности остались на телах, ничего не
пропало – ни денег, ни украшений.
Мои подозрения
подтвердились… Семнадцатилетний парень. Истерзанное тело нашли на территории
заброшенной стройки примерно через сутки после наступления смерти. Не смотрю на
фотографии с места преступления…
На автомате
закрываю страничку браузера и продолжаю сидеть, тупо уставившись в монитор.
Совершенно опустошённая. Даже мыслей нет…
Моргнул значок
сетевого чата. Новое личное сообщение. От Олега. Блядство. Когда он уже найдёт
себе постоянную бабу и отстанет от меня?
"Привет,
малышка. Прогуливаем школу? Ай-ай-ай, как нехорошо. Но я никому не расскажу,
если ты позволишь составить тебе компанию…"
Меня
захлёстывает раздражение. Какая я ему малышка? Какое он имеет право называть
меня так? Что ему от меня нужно? Выхожу из чата, хлопнув дверью.
Минут через
десять зазвонил телефон. Я встрепенулась: может, Леся? Но на определителе
высвечивается номер моего настырного бывшего парня. Достал он меня своими
звонками. Козёл.
Вспоминаю, как
весной мы с подругой ехали в вагоне метро, и мне показалось, что я увидела
Вадима. Светловолосый парень стоял ко мне спиной. Рост, телосложение – всё
казалось таким знакомым… Гулко бухнув, сердце болезненно сжалось. Я жадно
всматривалась в спину молодого человека, желая, чтобы он обернулся – и
одновременно с тем боясь этого…
Я пронаблюдала
за ним несколько минут. А потом он что-то сказал сидящей перед ним девушке. От
сердца моментально отлегло. Не его голос. Не он. Облегчение…
Повернувшись к
окну, я увидела своё отражение в стекле. И вот тогда до меня дошло, что я зря
переживала. Не думаю, что Вадим узнал бы меня, даже если бы оказался в двух
шагах… Он помнил яркую, стильную Алису...
Его Алису,
которая видела перед собой лишь безграничное море возможностей. Которая ловила
восхищённые взгляды окружающих и беспокоилась лишь по поводу соответствия
туфлей платью… Которая никогда бы не позволила себе одеться так, как я сейчас…
И у которой никогда не было такого затравленного взгляда…
А когда я
столкнулась в метро с Олегом, то не ощутила ничего, кроме неприязни. Если бы он
ещё вёл себя как-то по-другому… А то все эти намёки на то, что он плохо помнит,
что было после свадьбы, а потому неплохо было бы повторить… Он что, настолько
туп, что решил, что мы с ним переспали?
А если он на
самом деле считает, что у нас тогда что-то было, и после этого ведёт себя так –
то он просто мудак.
Радует то, что
его обострения носят временный характер и обычно этого козла не слышно и не
видно… Но вот периодически пробивает. Видать, он так отрывается в перерывах
между очередными загулами…
Ругнувшись, я
раздражённо откинулась на спинку стула. Короткий противный писк – и по экрану
пошла серая полоса. А мгновение спустя он стал синим, с белыми буковками –
прямо как в кошмарном сне программиста.
Этого мне ещё не
хватало!..
Снова
ругнувшись, я пошла умываться – лицо горело… С чего это я так злюсь из-за
какого-то придурка?..
Вернувшись в
комнату, я замерла в раздумьях. Попробовать дозвониться Лесе прямо сейчас или
уже после того, как попытаюсь реанимировать комп?..
Подруга
позвонила мне сама. Как раз тогда, когда я, тихо матерясь, на ощупь искала в
кладовке запасные лампочки. Это ж надо – сразу две перегорело… Причём, вторая –
когда я пришла сюда искать замену первой… И всё за какие-то десять минут…
– Алис, сможешь
прийти ко мне сейчас? – Совершенно убитый голос. Господи, что у неё стряслось?
Всё оказалось
практически не страшно и весьма прозаично. Наша Леся всё пытается отыскать его
– того своего прекрасного принца из снов. А он упорно отказывается выходить на
связь. Негодник.
Но подруга у
меня оказалась не только упрямой, но ещё и хитрой. И весьма сообразительной.
Быстро прикинув, что то место, где она оказывалась во сне, подходит под
описание поверхностного отражения, моя безумная подруга принялась активно
пытаться туда попасть. Причём, совершенно не заботясь о том, что отражение-то
огромное… не представляю, где она там собиралась искать этого своего… Не с
транспарантом же посреди главной площади стоять, в самом-то деле…
В общем, Ольга
Анатольевна пока отказалась учить её ходить за грань. Сказала, что на данный
момент Леся ещё к этому не готова.
А сегодня моя
подруга снова попыталась войти туда. Даже, говорит, что "вроде бы
успешно". Но не успела она там даже оглядеться, как что-то рыкнуло у неё
прямо над ухом. А потом её вытолкнули обратно…
– Поможешь? –
Она выжидающе смотрит на меня. Даже не так. Смотрит с надеждой. А я…
После секундного
раздумья и минуты колебаний я отрицательно качаю головой, отказываясь помочь
ей. Своей подруге. Пытаюсь объяснить, что Ольга Анатольевна была права, и что
там, за гранью, опасно… что без подготовки туда нельзя ходить… Но Леся меня не
слушает. По её лицу текут слёзы. А потом она просит оставить её одну.
